Шрифт:
— Он не захотел дать мне никаких гарантий относительно Тома.
— Они ничего не сделают. Мы вынуждены положиться на их милосердие.
— Их милосердие! Он разговаривал, как маньяк. Он, казалось, упивался моим... моим горем.
Хиллман опустил голову.
— Вы думаете, Том в опасности? — спросил он.
— Нет. Не думаю, что вы имели дело с явным маньяком, но он выглядел не слишком уравновешенным. Полагаю, он дилетант или мелкий вор, который видит свой шанс на успех в том, чтобы разговаривать так грубо. Это тот же человек, что звонил утром?
— Да.
— Возможно, он работает один. Нет ли какой-нибудь возможности опознать его голос? Был какой-то намек на личные взаимоотношения, может быть, на обиду? Не мог ли он раньше работать у вас?
— Очень в этом сомневаюсь. Мы нанимаем только порядочных людей. А этот парень разговаривал, как человек, потерявший всякое достоинство. — Его лицо вытянулось. — И вы говорите, что я должен полагаться на его милосердие.
— Придется. Есть ли хоть доля истины в том, будто Том пришел к ним по доброй воле?
— Конечно, нет. Том — приличный парень.
— А как насчет решения суда?
Хиллман не ответил, если не считать ответом легкое замешательство. Он подошел к бару и налил себе стакан виски. Я приблизился к нему.
— Не мог ли Том придумать эту историю с похищением?
Он взвешивал стакан в руке так, словно раздумывал, не запустить ли его мне в голову, и, прежде чем он отвернулся, его покрасневшее лицо снова приобрело поразительное сходство со злобной маской.
— Это абсолютно невозможно! Что заставляет вас причинять мне боль такими предположениями?
— Я не знаю вашего сына. А вам следовало бы знать его.
— Он никогда не сделал бы ничего похожего на то, что вы предполагаете.
— Но вы отдали его в школу в «Проклятой лагуне»?!
— Я был вынужден...
— Я очень бы хотел знать почему.
Он яростно повернулся ко мне.
— Вы все время упорно возвращаетесь к одному и тому же вопросу. Чего вы добиваетесь?
— Пытаюсь только определить, как далеко зашел Том. Есть ли основания думать, что он сам себя похитил, чтобы наказать вас или вытянуть из вас деньги? В таком случае вам следовало бы обратиться в полицию нравов.
— Вы с ума сошли?
— А Том?
— Конечно, нет! Честно говоря, мистер Арчер, я устал от вас и ваших вопросов. Если хотите оставаться в моем доме, это возможно только при соблюдении моих условий.
Мне предложили убраться, но меня что-то удерживало. Наверное, просто этот случай глубоко меня задел.
Хиллман вновь наполнил стакан и выпил наполовину.
— На вашем месте я бы оставил в покое спиртное, — сказал я. — Сейчас вы вынуждены принимать решения. Этот день может стать важным в вашей жизни.
Он медленно кивнул.
— Вы правы.
Он пересек комнату и вылил остатки виски в раковину. Затем извинился и поднялся наверх, чтобы посмотреть, что с женой.
Глава 5
Я заставил себя спокойно выйти через главный вход, достал из машины плащ и шляпу и пошел пешком вниз по извилистой аллее. Капли дождя шуршали в лежащих на земле дубовых листьях. Я раздумывал над тем, что слышал и видел в доме Хиллмана. Молодые люди определенно трудны для понимания. Может быть, Стелла Карлсон, если бы я повидал ее, помогла мне понять Тома?
Почтовый ящик Карлсонов был в паре сотен ярдов вниз по дороге. Это была точная миниатюрная копия, вплоть до ставен, белого колониального дома с зелеными ставнями, что и привело меня на неверный путь, подобно рекламе дурного тона.
Я поднялся по дорожке к кирпичному крыльцу и постучал. Дверь открыла красивая рыжеволосая женщина, ее глаза холодно взглянули на меня.
— Да?
Не думаю, что я смог бы войти в дом без того, чтобы как-нибудь не провести ее.
— Я занимаюсь страховкой.
— В Эль-Ранчо вам ничего не выпросить.
— Но я ничем не торгую, миссис Карлсон. Я проверяю претензии.
Я достал из бумажника старое удостоверение, которое подтвердило мои слова. В свое время я работал в страховой компании.
— Если вы насчет моей разбитой машины, то я думаю, что все уже улажено на прошлой неделе.
— Нас интересует причина случившегося. Вы знаете, у нас есть статистика...
— Мне нет дела до вашей статистики.
— Но ваша машина... Я понимаю, ее украли...