Он пришел в себя уже в десантной ракете. Он лежал в противоперегрузочном челноке. Обручи цитаппарата стягивали грудь и голову. Крышка челнока была открыта.

— Живой, конечно, живой, — говорил Радин, склонившись над ним.

— Что с «Сигналом»? — спросил Тополь.

Радин не ответил.

— Очень плох? Ты ходил, смотрел? — продолжал Тополь, понимая в то же время, что спрашивает что-то не то, что есть нечто гораздо более важное, о чем нужно узнать в первую очередь.

— Осматривал, — ответил наконец Радин. — Но ведь дальше кольцевого коридора никуда не пройдешь.

Он смягчил эту фразу улыбкой.

— Малого кольцевого?

— Да. Люки перекрыты противорадиационными шторами.

— Корпус?

— Трудно сказать. Датчики срезаны, сигнализация распалась на автономные системы. Но реакторы внутреннего цикла работают хорошо, хотя мы и пронеслись через этот чертов вулканический кратер.

— Если б это одно! — грустно усмехнулся Тополь.

Радин продолжал:

— Ну и, видимо, тогда мы приобрели радиоактивность.

— Уровень очень высок?

— Один-два рема в сутки.

— Это в «Сигнале»?

— Нет, Вил. Это здесь, в «Десанте». Активной защиты теперь у нас нет. Придется носить скафандры. Ну а гравикомпас работает. Я прикинул: мы миллионах в тридцати от Юпитера. Я даже думаю: уж не пронесло ли «Сигнал» сквозь его атмосферу?

— Мы возле Юпитера? — переспросил Тополь и вспомнил, что именно надо было узнать прежде всего. — Ты не смотрел сводную ленту? Что на ней? И что на кадрах кинолетописи?

Сводной называли широкую белую ленту, на которой десятки самописцев фиксировали показания приборов. Вместе с кинолетописью она заменяла применявшийся в прошлом бортовой журнал.

— Да, — ответил Радин. — Я смотрел. Но это мало что дает: с того момента, как начались твои переключения, на ленте почти чистое поле. Единственный вывод: некоторое время, пожалуй, скорость была околосветовой. Я заложил ленту в кассету хранения. Ты взглянешь потом.

— И с какой скоростью мы шли?

— По меньшей мере восемь или девять десятых. По зависимым часам за это время прошло тридцать часов. Ну а по собственным, — Радин несколько мгновений помедлил, словно делая в уме какие-то вычисления, — по собственным — пять с половиной.

— Помолодели на целые сутки, — проговорил Тополь.

Он вдруг подумал о Чайкен. Нежность к ней, радость от того, что он вспомнил ее, охватила его. Он продолжал:

— Вернемся на Землю, все удивятся: «Думали, вы с бородами вернетесь…» А мы даже помолодели!

Радин, соглашаясь, кивнул:

— Вернемся… Обязательно надо вернуться, — но глаза его были суровы, холодны, и в углах губ лежали резкие складки.

И Тополь понял: какая же это несбыточная мечта — вернуться на Землю в таком изуродованном корабле!..

Жить надо так, будто любимый, самый дорогой тебе человек все время видит тебя.

Тополь перенес в «Десант» пульт гравикомпаса и, обложившись пластинами звездных карт, стал определять орбиту «Сигнала».

Через полчаса он знал: со скоростью сорок семь километров в секунду они приближались к Юпитеру. Однако они не упадут на эту планету. Постепенно изменяя скорость, они пронесутся мимо нее и сами станут планетой спутником Солнца. Они будут вечно кружиться вокруг него по сильно вытянутой, кометной орбите — один оборот за семьдесят восемь лет. В перигее они станут приближаться к Солнцу на расстояние восемьдесят миллионов километров. В апогее будут отдаляться на полтора миллиарда. Правда, через восемнадцать лет и два месяца «Сигнал» промчится всего лишь в пятистах тысячах километров от Земли. Это могло быть спасением: либо они выйдут к ней на «Десанте», либо их еще раньше заметят и сумеют оказать помощь.

Когда были получены эти данные. Тополь словно окаменел, чувствуя, как у него холодеет под сердцем. «На что ж еще можно было надеяться? — подумал он, стараясь успокоить себя — ему не хотелось тревожить Радина — и все-таки вновь ужаснулся: — До встречи с Чайкен восемнадцать лет! И все эти годы она не будет знать, что я жив!..»

Он покосился на Радина. Тот полулежал в своем командирском кресле, пристегнув к нему скафандр. Глаза Радина были закрыты. «Спит», — с облегчением подумал Тополь.

Не открывая глаз, Радин вдруг спросил:

— Итак? Что ж ты узнал?

— Если бы работала радиосвязь, — вздрогнув, ответил Тополь. — Ведь мы же проживем в «Сигнале» восемнадцать лет?

Радин открыл глаза, повернул голову в его сторону:

— Восемнадцать? Откуда взялась эта цифра?

Тополь протянул ему пластину звездной карты. На ее полях был карандашом сделан расчет.

— Так, — проговорил Радин, пробежав глазами вычисления. Перевел глаза на Тополя, повторил: — Та-ак…