–  Полагаю, это они, - сказал один из двух мужчин и направился к ним.

–  О, господи, мы так выделяемся?
– хихикнула Мира, но тут же удивленно раскрыла глаза.

Один из встречающих, очень высокий и очень худой, одетый во все черное, на голову водрузил старомодный объемный шлем, что делало его ужасно похожим на Джека Скеллингтона.

Другой был квадратным и широкоплечим, с густой лохматой бородой. Маски на нем не было. Очевидно, ради такого случая он умылся, но не слишком тщательно: сажа лежала вокруг глаз, в каждой морщине, в каждой глубокой бороздке его больших рук, и это придавало ему вид театрального злодея.

–  Все в порядке, - улыбаясь, заверил он с сильным пан-кельтским акцентом.
– Мы все когда-то были иммигрантами.

–  Мисс Сурейя, мистер Деламар, какая честь!
– вскричал другой джентльмен слегка приглушенным голосом и, схватив ладонь Миры обеими руками, нагнулся, чтобы поцеловать пальцы, но умудрился ударить ее лобовой частью шлема по костяшкам.

–  О… пожалуйста, простите…

–  Черт, Мортон, да снимите вы эту дурацкую штуку, - посоветовал бородач, глубоко вдыхая отравленный воздух, и продолжил: - Здесь совсем не так уж плохо. Во всяком случае, напоминает мне о прежних временах.

–  Лично я этого вынести не могу, а значит, и они тоже, - возразил мистер Мортон, сочувственно подавшись вперед.
– Там, куда мы едем, воздух гораздо свежее, хотя, должен признать, немного разрежен. Не могу выразить, какая это радость - приветствовать вас на Марсе, мисс Сурейя, мистер Деламар! Амадеус Рутвен Мортон, к вашим услугам, и могу я представить мистера Мориса Кочевелу? Позвольте нам взять ваши вещи!

–  Да, пожалуйста, - попросила Мира.

–  Думаю, они вон там, - вмешался Криспин и направился к багажному отделению в сопровождении мистера Кочевелу.

–  На нас произвели огромное впечатление голографические снимки вашего театра, мистер Мортон, - похвалила Мира.
– Когда прослушивание?

–  О, вам оно ни к чему, - отмахнулся мистер Мортон.
– Мы здесь получаем самые последние голофильмы! Все видели «Мистер Коркунов говорит «хелло».

–  Как мило!

«Мистер Коркунов» - детский голоспектакль, в котором Криспин играл эпизодическую роль медведя Брофи, пока шоу не закрыли.

–  А вы, конечно, были одной из дочерей Спиты в «Веллингтон-сквер», - продолжал мистер Мортон.

–  Той, которая вышла замуж за миллионера и переехала в Монтану, - с сожалением вздохнула Мира. Ее роль вычеркнули из шоу после того, как она отказалась спать с режиссером.

–  Да. Не могу и передать, как счастлив работать с истинными профессионалами!
– захлебывался мистер Мортон.
– Боюсь, наш маленький театр может считаться всего лишь любительским…

–  Мира! Смотри!
– завопил Криспин, балансируя с большим сундуком на одной руке. Мира подняла голову. Криспин перебросил сундук на другую руку с такой легкостью, словно тот был сделан из пемзы.

–  Осторожнее!
– запоздало вскрикнула Мира, вскинув руки, когда Криспин боднул сундук головой, будто футбольный мяч, и, ойкнув, схватился за лоб.

–  Да, сундук стал легче, но не мягче, - наставительно произнес Кочевелу. Поднял упавший сундук, вскинул на плечо еще один и повел вновь прибывших из ангара. И вот они впервые увидели Марс: купол поселка, обработанный песчаными бурями так, что стал почти непрозрачным, и порталы в Трубы, расходящиеся по разным направлениям. По одну сторону находилась Эфесская миссия, откуда доносился аромат курящихся благовоний, самым причудливым образом смешивавшийся с вонью метана.

–  Так это и есть Марс, - пробормотала Мира, стараясь не выказать разочарования.

–  - О нет, дорогая, - возразил Кочевелу.
– Это - не Марс. Широко улыбаясь, он повел ее к переходному шлюзу.

–  Маски на месте? Можете надеть шлемы. Мы выходим Наружу. Он нацепил свою маску, из-под которой во все стороны забавно

торчала борода, и, протянув им тяжелые скафандры, терпеливо подождал, пока они оденутся и застегнутся, после чего снова зашагал к переходному шлюзу. Молодые люди последовали за ним, крепко держась за руки.

–  Вот он, Марс!
– воскликнул Кочевелу.

Он свалил их сундуки в кузов хлипкого на вид транспортного устройства с надувными шинами и, повернувшись, обвел рукой безбрежную красную пустыню. Скалы, похожие на струпья засохшей крови, валуны мандаринового и кирпичного цветов, исхлестанные ветрами каменные шпили и вершины, словно горы из кар-ри. Вдалеке по равнине лениво клубились розовые вихри. Перед ними возвышался некрутой склон, который все поднимался, поднимался к небу, но выглядел вовсе не таким уж невозможно высоким, пока люди не увидели на горизонте скопление крошечных зданий.