Зал для танцев, который раньше был храмом Верры, а до этого помещением с непонятной целью, очень хорошо справлялся со своей задачей: из него не только можно было легко попасть на кухню или в погреба с едой, но и, как помнит читатель, в нем было несколько альковов, которые оказались идеальными местами для тех, кто хотел несколько минут пообщаться без посторонних ушей, и они все время были заняты.

Кааврен, одетый в совершенно белую рубашку с кружевным воротником и длинными рукавами, лазурный камзол, голубые рейтузы и черные сапоги, сопровождал Графиню Уайткрест, которая, нельзя не признаться, была одета в исключительно эффектный наряд. Ее темные волосы были завиты, и поддерживались несколькими золотыми заколками, каждая из которых была украшена четырьмя жемчужинами. Ее платье, блестяще-красное, не доходило до пола ровно настолько, чтобы можно было видеть ее стройные лодыжки, единственная открытая часть тела Даро, которая позволяла судить о всем остальном. Высокие вшитые плечики приподнимали платье на плечах, образуя что-то вроде рамки, в которую было вставлено ее слегка напудренное лицо.

С шеи свешивалось жемчужное ожерелье, настолько длинное, что спускалось до пояса. Что-то вроде перевязи или ленты блестящего сверкающе-голубого цвета шло от ее левого плеча к правому бедру, и на ней висели три маленьких рубина. Туфли были белые, с пряжками, над большим пальцем сиял сапфир. Каждое запястье было украшено кольцом, одно с жемчугом, другое с рубином. Увидев ее в тот момент, когда они приготовились выйти из Особняка Уайткрест, Кааврен заметил, — Мадам, сегодня, как мне кажется, я ваше дополнительное украшение.

Кааврен повстречался с Мароланом в бальном зале и, почтительно поклонившись, сказал, — Милорд Маролан, Граф Саутмур, разрешите мне представить вам мою жену Даро, Графиню Уайткрест.

Ради полноты картины мы должны заметить, что, по совету Телдры, Маролан был одет очень просто, в элегантный черный с серебряным костюм воина — Дракона; Телдра считала, что, как хозяин, он не должен надеть на себя что-нибудь такое, что заставило бы гостей почувствовать, что он не уделяет достаточного внимания своему туалету.

— Но, — сказал Маролан, — разве не будет еще хуже, если кто-нибудь почувствует, что я уделяю слишком большое внимание своему туалету?

— Нет, в данном случае никто не сможет этого почувствовать, — сказала Телдра. — Ваше приглашение будет гарантией от это.

— Как, оно будет?

— Вы сами увидите.

Сделав это необходимое отступление, вернемся к представлению Даро и Маролана. Драконлорд вежливо поклонился (Телдра пролила немало пота, обучая его правильно кланяться) и поцеловал ее руку. Даро, со своей стороны, наговорила ему тысячи комплиментов по поводу его замка, не забыв отметить широкие мраморные лестницы, элегантные золотые перила, фонтан в главном холле, и три замечательных канделябра, каждый на две сотни свечей, которые украшали и освещали сам бальный зал.

— Вы слишком добры, мадам, — сказал Маролан. — Могу ли я показать вам и моему доброму другу Кааврену, где мы прячем вино?

— Замечательная идея, сэр; мы бы не хотели ничего лучшего.

— Но… — заметил Кааврен. — Ча! Кого я вижу, сторожащим это самое вино?

— Я совсем не сторожу его, мой дорогой Кааврен, — сказал, улыбаясь, Айрич. — Скорее я стою именно здесь так как знаю, что это самое лучшее место для того, чтобы повстречаться с вами.

— Вы правы как всегда, мой дорогой друг. — Он повернулся к Маролану, сказав, — Я надеюсь, сэр, что могу на несколько минут могу доверить вам Графиню, пока поговорю с моим другом.

— Сэр, — сказал Маролан, — обещаю вам, что ей будет весело, но не чересчур.

— Это в точности то, чего я хочу, — сказал Кааврен, а Даро заметила, обращаясь к Маролану, — Вы совершенно очаровательны, сэр.

— Вашу руку, Графиня.

— Вот она, Граф.

— Пойдемте, я познакомлю вас с Волшебницей в Зеленом.

— Ах, разрешите мне догадаться самой: Она носит только зеленое, не так ли?

— Как вы узнали?

Пока Маролан вел Даро в одном направлении, Кааврен увлек своего друга Айрича в другом, найдя одну из маленьких комнат, примыкавших к бальному залу, которая, случайно, была свободна. Они уселись на кресла и молчаливо чокнулись друг с другом, после чего Кааврен, пристально глядя на Айрича, сказал, — Если бы вы были Пэлом, я бы сказал, «Моя совесть больно жалит меня».

— «Ранит» — вот правильное слово в формуле.

— Хорошо, ранит. Не имеет значение, вы же не Пэл.

— Нет, конечно нет. И тем не менее — он стал Его Доверительностью. Я счастлив за него.

— Да, он осуществил свои амбиции. Или, по меньшей мере, одну из них. Кто знает, сколько их у него?

— Да, вы правы, мой дорогой Кааврен. И Тазендра осуществила свою мечту — стала Тазендрой Лавоуд. Что касается меня, я даже не мог предполагать такое.

— И я тоже, и, тем не менее, мы должны были догадаться. Вспомните, как хорошо она и Чародейка понимали друг друга.

— Да, точно, и она никогда не переставала любить волшебство.

— А есть ли у вас амбиции, мой дорогой Айрич?

— У меня? Да, были, но я выполнил их всех. Я посадил виноградник, я видел, как виноград превратился в вино, я пью это вино. Что же еще мне желать?

— И это вполне достаточно для вас?

— Более, чем достаточно, мой дорогой друг.

— Семья?

— Возможно, однажды. Было бы неплохо передать мое поместье наследнику, но я не тороплюсь.

— Понимаю.

— Более того…