Шрифт:
Астролог пододвинул Кара-Мустафе кресло. Спросил:
— Что заставило великого визиря осчастливить меня своим посещением?
Кара-Мустафа решительно отстранил от себя кресло и долго всматривался в оливковое непроницаемое лицо придворного астролога, словно колебался — говорить или нет? Потом взял его за руку выше локтя и произнёс тихо, но жёстко:
— Мунеджим-паша, ты должен оказать мне и всей нашей империи большую услугу…
— Я слушаю, эфенди, — кротко ответил астролог, склоняя в поклоне голову.
— Однако то, что ты услышишь, могут знать лишь аллах и мы двое! — Кара-Мустафа поднял указательный палец. — Ты понял?
— Понял.
— Даже сам падишах не должен знать! И прежде всего — он! Ибо делается все это в его интересах…
— Да, мой повелитель, — ещё ниже опустил голову Мунеджим-паша, холодея от мысли, что сейчас узнает о тайне, за которую может поплатиться жизнью.
Кара-Мустафа наклонился чуть ли не к самому его уху и едва слышно прошептал:
— Слушай внимательно! Высшие интересы державы османов, величие и слава падишаха требуют полной победы в этой войне, которую мы начинаем на берегах Дуная…
— Я это знаю, — тоже шёпотом ответил паша.
— Во главе нашего войска стал сам падишах… Его верные подданные встревожены тем, что ему будет угрожать опасность, ибо, как известно, на войне гибнут не только рядовые воины, но и полководцы… Мы все живём милостями падишаха, его светлым умом и его славой, а потому глубоко заинтересованы, чтобы он не подвергал свою драгоценную жизнь смертельной опасности, которая может подстеречь его в походе…
— Да, я вполне согласен с этими мудрыми словами, эфенди. Что же делать?
— Для падишаха лучше и безопасней возвратиться в Стамбул, где он будет забавляться с прелестными одалисками, устраивать милые его сердцу охоты, веселиться в мобейне, глядя, как шуты танцуют джурджуну [35] … Все это, конечно, приятнее, чем держать ногу в стремени боевого коня!
— Безусловно, мой повелитель.
— Кроме того, зеленое знамя пророка — слишком большая тяжесть для наместника аллаха на земле. — Голос Кара-Мустафы оставался тихим, но суровым. — Зачем отягощать его земными заботами, когда есть миллионы верных подданных, которые с радостью возьмут эти тяготы на себя!
35
Джурджуна (тур.) — танец, шутов.
Проницательный Мунеджим-паша давно догадался, к чему клонит великий визирь. Конечно же, Кара-Мустафе хочется отправить султана в Стамбул, а самому — стать сердаром, заполучить лавры победителя. Однако хитрый царедворец ни словом не обмолвился о своей догадке. Он ждал не намёков, а прямого приказа.
— Да, мой повелитель.
— Значит, ты меня понял? — спросил Кара-Мустафа резко, потому что его начинало раздражать это льстивое, но уклончивое поддакивание.
Астролог поморщился.
— Не совсем, эфенди… Мне не ясно, что должен делать я.
— Ты должен уговорить падишаха вернуться в Стамбул!
— О! Но я всего лишь маленький человек, астролог!
— Не прибедняйся! От тебя многое зависит… Падишах сделает так, как укажут звезды!
— Звезды уже сказали, что падишах прославится на дорогах войны… Ещё в Стамбуле я составил его гороскоп.
— Ничего нет постоянного в этом мире.
— Так, мой повелитель! Разве что золото всегда остаётся золотом!..
Это был достаточно прозрачный намёк на согласие. И за него нужно было платить. Кара-Мустафа облегчённо вздохнул, поскольку он больше, чем Мунеджим-паша, рисковал своим положением, а то и головой. Он молча достал из кармана объёмистый, туго набитый кошелёк и бросил на стол. Послышался глухой звон металла.
Мунеджим-паша цепким жадным взглядом впился в этот кошелёк, в котором, он не сомневался, было чистое золото. У него вдруг пересохли губы, и он облизнул их. Это было настоящее богатство! Значит, Кара-Мустафа настолько заинтересован в том, чтобы спровадить падишаха в Стамбул, что не пожалел целого состояния!
— Звезды тоже меняют своё расположение на небе, — многозначительно произнёс Кара-Мустафа. — Вчера они говорили одно, сегодня — другое, а завтра предскажут что-либо иное… Не так ли, паша?
— Безусловно, мой щедрый повелитель, — низко поклонился астролог, — падишах приказал наблюдать за звёздами и составить ещё один гороскоп, и я не уверен, что на этот раз звезды предскажут победу османскому войску, если во главе останется сам повелитель правоверных.
Кара-Мустафа улыбнулся одними глазами.