— Сорвиголовой? — Регина была удивлена.

— Здесь с наступлением сумерек по улицам бродят банды подростков; иногда их можно встретить и днем. Они обычно враждуют с китайцами, но бывает, что нападают и на других иммигрантов. Это идет еще со времен депрессии. Люди считают, что работы мало из-за китайцев. Я так не считаю.

— Как это печально.

— Да. Китайцы — благо для города, они очень трудолюбивы и настоящие мастера своего дела — хотя я не рискнул бы делать такое заявление на публике. В любом случае тебе нет нужды бояться оборванцев, если только ты не собираешься ночью прогуляться по Чайнатауну. — Эдвард дружелюбно улыбнулся. — Слэйд приехал сюда, когда бросил Мирамар. У него не было в кармане ни цента, и он примкнул к одной из банд. По счастью, эта банда решила обчистить дом Манна, довольно интересного человека с необычной судьбой. Манн сам был когда-то уличным задирой, причем не где-нибудь, а в Нью-Йорке. Он задал трепку всей банде и задержал Слэйда. Вот так и началось их знакомство.

На какое-то время Регина почувствовала еще большее отвращение к своему мужу, который, как оказалось, в молодости был налетчиком; но все же она не могла не пожалеть пятнадцатилетнего паренька, вынужденного бежать из дому без гроша в кармане.

— И что произошло дальше?

— Думаю, Манн увидел в Слэйде себя самого в юности, разглядел, что Слэйд — неплохой парень. Он не стал сдавать его в полицию, а взял к себе в дом, дал ему возможность заработать. Поначалу Слэйд служил у него посыльным, а сейчас управляет большей частью империи Манна.

Регина удивленно заморгала.

— Империи?

— Манн составил себе состояние в Камстоке, во время «серебряной лихорадки» в конце пятидесятых — начале шестидесятых. Он оказался достаточно умен, чтобы распродать свои дома до того, как месторождение истощилось, а не сидеть на своих деньгах. Во время «серебряной лихорадки» он владел половиной Виргинии и сейчас владеет отелем «Палас», ранчо Никасио, самым большим в окрестностях Марина, а также десятой частью всего городского имущества Сан-Франциско. Я слышал, что он вкладывает деньги в «Октопус».

— «Октопус»? — слабо отозвалась Регина. И Слэйд — правая рука этого предпринимателя?

— Компанию «Сазерн Пасифик» часто называют «Октопус», — пояснил Эдвард. — Манну принадлежат большая часть вагонного парка штата, тысячи миль дорог, миллионы акров земли, он является здесь одним из самых влиятельных политиков. — Эдвард хитро улыбнулся. — И это еще не все, Регина. Так что Чарлз Манн кое-что собой представляет. Он один из самых богатых людей Сан-Франциско.

Регина молчала. Сейчас она испытывала еще больший гнев. Ах вот как! И прикидывался бедным ковбоем!

Эдвард словно угадал ее мысли.

— Когда Слэйд возвращался в Мирамар, он не выглядел как преуспевающий бизнесмен. Возможно, это ввело тебя в заблуждение.

— Ну вот мы и прибыли. — Регина узнала дом дяди.

Пока Эдвард расплачивался с кебменом, она радостно оглядывала дом. Наконец-то у нее будет своя крыша над головой и возможность залечить душевные раны. Ей хотелось как можно скорее очутиться в объятиях дяди, и она с нетерпением ждала, пока кебмен-выгрузит ее багаж и, перенесет его к дому.

Ее уже ждали: с вокзала Темплтона Регина отправила телеграмму, сообщающую, что с ней все в порядке и она прибывает в город через несколько часов. Дверь дома распахнула перед ней сама ее тетушка.

Тетушка Сторми, высокая, статная женщина с очень красивым, несмотря на свой почти шестидесятилетний возраст, лицом, вскрикнула, обнимая ее. Она тут же потащила растроганную до слез Регину в холл, совершенно забыв об Эдварде.

— Где ты была? — выкрикнула тетушка. — Мы тут сходим с ума от волнения! Ты знаешь, что твои родители уже на середине Атлантики? Как жаль, что им нельзя послать весточку, пока они не прибудут в Нью-Йорк!

— Очень жаль, — повторила Регина.

Только сейчас она заметила своего дядю — его красивое лицо было одновременно и радостным, и мрачным. Столь странное сочетание Регине уже приходилось видеть на лице отца, но оно обычно появлялось не из-за нее, а из-за ее сестры, той самой, которая стала недавно графиней. И тут Регина вспомнила про Эдварда.

— О мой Бог! — воскликнула она, оборачиваясь к Эдварду. Тот нерешительно шагнул вперед. Дядюшка Бретт бросил на ее спутника подозрительный взгляд.

— Дядя, — Регина широко улыбнулась, — позвольте мне представить вам моего друга Эдварда Деланса.

— Твоего друга? — изумленно переспросил Бретт, не выказывая ни малейшего желания протянуть руку.

У Регины дрогнуло сердце.

— Он не совсем мой друг. — Она залилась краской. — Он — брат моего мужа.

Пожаловавшись на усталость, Эдвард тактично попросил показать ему его комнату, давая возможность Регине остаться наедине с ее родственниками. Теперь Регина стояла посреди библиотеки. Тетушка так и не отходила от нее — она была слишком взволнована, чтобы отпустить ее хотя бы на шаг. Спокойным выглядел лишь Бретт — и то только после того, как налил и залпом опрокинул полный стакан шотландского виски.