Красноречие Рыжего, подкрепленное мздой, победило.

Полумертвые от усталости девицы были уже ничему не рады, ни приветливым огонькам окон, ни запахам жаркого и бульона, несущимся с кухни.

Жанну сняли с седла сильные руки Жильбера, и она с облегчением поняла, что одиночество ее закончилось.

– Как мне было плохо без тебя, Жильбер, – жалобно призналась она. – Как плохо…

– Теперь я с вами… – шепнул Жильбер. Жаккетта, очутившись на земле, топнула ногой, словно проверяя ее на прочность, и с сомнением оглядела гостиницу.

– Тут мы в точно безопасности? А как оклемается Волчье Солнышко, да опять своих собак по нашему следу пустит?

– При тех повреждениях головы и тела, что он получил, это вряд ли! – отозвался Рыжий.

Он спрыгнул с коня и с наслаждением, до хруста в костях, потянулся.

– Эх, хорошо-то как! Ну что, маленькая, поняла, кто из нас выше?

– А вот что-то не пойму, – сказала, подозрительно на него глядя, Жаккетта, – ты-то почему как огурчик? Ни царапины… Как такое может быть?

– Ты что, не разглядела, как бой шел? – удивился Рыжий.

– Нет. Я с закрытыми глазами сидела.

– Ну вот, а ради чего я выказывал чудеса героизма? – возмутился Рыжий. – Vixere fortes ante Agamemnona multi, sed omnes illacrimabiles urgentur ignotique longa nocte!

– Чего?

– А того, моя маленькая, что жили храбрецы и до Агамемнона, но все они, никому не ведомые и никем не оплаканные, скрыты от нас в непроглядном мраке забвения. Вот и сражайся ради прекрасных глаз, сил не жалей! А ты ничего и не видела!

– Очень интересно мне смотреть было, как он тебя в лепешку сомнет! – заявила Жаккетта.

– Обижаешь, маленькая. Ваш любезный гаремовладелец, конечно, опытный противник, но он слишком высоко ценит себя и слишком низко других людей. А это уже слабость. Я ведь большую часть своей жизни тоже не гладью вышивал. Кстати, о глади… Госпожа Жанна!

Жанна, тихо разговаривающая с Жильбером, недовольно посмотрела на Рыжего:

– Я вас слушаю.

– Но после сегодняшнего турнира я могу рассчитывать на то, что вы вышьете мне персонально житие святого Иоанна? «Святой Иоанн бьется на турнире за прекрасных дам и торжество справедливости»?

Жанна отрицательно покачала головой:

– И не надейтесь! Далась же вам эта моя икона! Да после нее меня тошнит, как только я иголку с ниткой увижу.

– Вот так, по вашей милости я не останусь в веках, подобно тем бедолагам, что были до Агамемнона и, никому не ведомые, скрылись от нас в непроглядном мраке забвения… – заявил Рыжий. – Вот уж не везет, так не везет!

– А почему мы стоим во дворе? – вдруг спросила Жаккетта. – Ночь ведь.

– Потому что нам хорошо! – мудро сказал Рыжий. – Прекрасная госпожа Хабль аль-Лулу, окажите мне честь вступить вместе с вами под своды этого роскошного дома!

– А почему вы назвали госпожу Нарджис… то есть Жаккетту… почему вы назвали ее Хабль аль-Лулу? – немного ошарашено спросил Жильбер.

– А потому, друг мой, что это ее мусульманское имя! – сказал Рыжий и, оставив недоумевающего оруженосца в полной растерянности стоять во дворе, повел Жаккетту в гостиницу.

Гостиница оказалась очень приличной. Жильбер снял вполне роскошные апартаменты, состоящие из одной общей комнаты и трех спален. В общей гостиной и накрыли припозднившимся постояльцам стол.

Только сейчас Жаккетта осознала, что не ела со вчерашнего дня. Со вчерашнего! Это же надо представить?! Чуть позже выяснилось, что на два глаза у человека приходится лишь один желудок… Глаза у Жаккетты оставались еще голодными, но больше проглотить ни кусочка она не могла. Так и страдала, провожая печальным взглядом каждый кусок еды со стола.

За едой разговор зашел о дальнейших планах.

– Ну и куда мы сейчас? – спросила Жанна Рыжего.

– В Ренн… – коротко ответил он.

– Вы нас довезете? – обрадовалась Жанна.

– А куда же я денусь? – вопросом на вопрос ответил Рыжий. – У вас, милые дамы, редкое свойство попадать в самые немыслимые ситуации. Буйных безумцев у нас в Европе, надо сказать, не так уж и много, во всяком случае на каждом шагу не встречаются. Но вы ухитрились набрести на полоумного просто безошибочно. Так что придется мне доставить вас до Аквитанского отеля, чтобы душа была спокойна.

– Спасибо! – благодарно сказала Жанна. – Но мы не виноваты, что виконт оказался безумным. В Риме он вел себя вполне прилично. И во время путешествия вместе с благодетелем тоже. Наоборот, я думала, что он очень скучный и добропорядочный.