– И мы чуточку сдвинули в эту сторону мишень, когда ты закрыла глаза. А потом, когда выстрелил маркиз, мы вернули ее на место, но только после того, как он выпустил стрелу, – быстро добавила та.

– Мы чуть с ума не сошли от страха, потому что он все время смотрел на мишень и хмурился. – Оливия покачала головой. – Мне показалось, что он вот-вот заметит нас!

Онория вскочила на ноги.

– Так вы смошенничали! Нет, еще хуже – вы заставили смошенничать меня! Поверить не могу... Как вы могли поставить меня в такое унизительное положение?

Кассандра с мягким упреком посмотрела на младших сестер:

– Оливия, вам с Порцией не следовало вмешиваться. Онория и без вашей помощи выиграла бы пари.

– Я в этом не уверена, – с вызовом возразила Порция. – Маркиза считают блестящим спортсменом во всех областях, включая стрельбу из лука.

Однако Онорию это ничуть не успокоило.

– Какое это имеет значение! Я и сама не новичок, так что справилась бы без вашей, с позволения сказать, помощи.

– А если бы ты проиграла? Что было бы с бедной Кассандрой? Ее мечты разбились бы, как корабль о скалы!

Кассандра расстроенно покачала головой:

– Своим обманом вы задели честь не только Онории, но и всех нас.

– А вот и нет! – упрямо возразила Оливия. – Мы только совсем чуть-чуть подвинули мишень.

– Этого оказалось достаточно, – с горечью сказала Онория. Господи, как она гордилась своей победой, а теперь выясняется, что это никакая не победа, а всего лишь наглый и постыдный обман. Когда она вспомнила, как поддразнивала маркиза, щеки ее невольно порозовели и она без сил опустилась на диван. – Что же мне теперь делать?

– Я тоже об этом думаю, – тихо сказала Кассандра. – Невозможно принять помощь от маркиза, если она добыта нечестным путем.

Онория мрачно поглядела на тускло поблескивающее у нее на пальце кольцо!

– Я должна все это исправить.

– Как? – Оливия подозрительно посмотрела на сестру.

– Придется рассказать маркизу о том, что произошло, и принести ему извинения. Он будет торжествовать, а я... – Онория посмотрела на сестер. – Надеюсь, вы не слишком гордитесь результатом этой глупой проделки?

Порция вздохнула и замотала головой.

– Онория, разве ты обязана во всем признаваться маркизу?

– А как же иначе? Или по-вашему, я спокойно воспользуюсь бесчестной победой? Кроме того, о вашей проделке могут узнать посторонние. Вы думаете, мне будет приятно, если маркиз узнает об обмане от посторонних людей?

Оливия снова вздохнула.

– Не знаю, за что ты на нас взъелась, но... – Ее плечи поникли. – Наверное, ты права. Мы думали только о том, как будет здорово, если маркиз проиграет, и совсем не считали это нечестным...

– А еще мы хотели помочь Кассандре, – уныло добавила Порция.

Онория поднялась.

– Если вы еще раз попробуете вмешаться в мои дела, то... – А собственно, что она им сделает? – Могу вам твердо обещать, что вы об этом очень пожалеете!

Сестры смущенно переглянулись.

– Все ясно, – еле слышно пробормотала Порция.

– Как скажешь. – Оливия помолчала, а потом вдруг заявила: – Если надо, мы с Порцией пойдем к маркизу и признаемся ему во всем. Почему обязательно тебе улаживать эту проблему, если виноваты мы.

Кассандра положила руку на плечо Оливии.

– Это очень благородное предложение, но, думаю, Онория уладит все сама.

На самом деле Онория предпочла бы ничего не делать, однако она по опыту знала, что бездействие только все усложняет.

– Приличия требуют, чтобы я честно рассказала маркизу обо всем, что произошло. Может быть, он согласится на какое-нибудь другое состязание...

Оливия просияла:

– Ах, только бы он согласился! В следующий раз ты обязательно выиграешь, и тогда уж ему точно придется платить!

– Когда ты хочешь поговорить с маркизом? – тихо спросила Кассандра.

– Чем скорее, тем лучше. Я отправлю ему записку с просьбой принять меня.

– Может, пригласить его к нам на ужин? Это было бы учтиво, к тому же у нас есть баранья нога, которую кухарка может отлично приготовить.

Однако Онория, подумав, отказалась от этой идеи.

– Я хочу признаться ему в обмане, договориться о другом пари и поскорее обо всем забыть. Думаешь, мне приятно видеть его за своим столом, а потом узнать, что он не пожелал простить мне эту позорную историю? Какой уж тут обед при таком настроении!