— Так, благородная госпожа, эти койки и не предназначены для использования, так сказать, в индивидуальном порядке.

— Ну судя по вашим сияющим рожам, вы свою… хм, койку использовали в полном соответствии с ее назначением, — сказала Ольга и, наклонившись над столиком, принюхалась. — А чем здесь поят?

— Это называется теки. Вроде вашего чая, — ответила Эсмиэль, нисколько не задетая замечанием. Не станет же она отнекиваться, коли и так все на физиономии написано!

— И каковы у нас планы? — спросила Ольга, ставя на стол опустошенную чашку.

— Меня и Уимона ждет Эоней. У него навязчивое желание вернуть назад систему Эсгенты, — ответил Олег.

— А это возможно?

— Кто знает? Первые несколько недель, когда заговорщики активно искали там своего лидера, а Старый Лис и первый лорд адмиралтейства — императора, они вели активную разведывательную деятельность в системе. И хотя результат явно не стоил затраченных усилий, попутно было установлено, что канскеброны активно укрепляют систему. А что успели там сделать к настоящему времени, после прекращения активной фазы поисков, — никто не представляет. Но в Генеральном штабе считают, что того, что они могли там сделать за это время, наверняка недостаточно для противодействия имперскому флоту. По мнению адмирала Экантея, для того чтобы оборудовать мощный позиционный район с высоким насыщением объектами постоянной орбиты, нужны годы. А флота, способного защитить систему без опоры на сильный позиционный район, после того что произошло здесь, над столицей, у канскебронов, будем надеется, больше нет. Во всяком случае, в сколь-нибудь опасном для планов императора количестве. К тому же адмирал очень рассчитывает на поддержку Мерилин.

Ольга понимающе кивнула. В небе над столицей сейчас висела одна Мерилин. Ровно через двенадцать часов после окончания битвы, полностью зарядив все свои накопители, Татьяна, Ли Мэй и Гретхен ушли к Земле. Но и одна Мерилин была силой, с которой приходилось всерьез считаться.

— А вечером?

— А вечером, мои дорогие, — вклинилась в разговор брата и сестры Эсмиэль, — нам предстоят визиты.

— Что? — почти в унисон прозвучали два недоуменных голоса.

Эсмиэль рассмеялась:

— В гости поедем, говорю. Ну как вы возили меня к дядюшке Иззеккилю. Теперь моя очередь отвезти вас к моему дядюшке.

— И все? — настороженно поинтересовался Олег, немного представлявший себе, что такое столичная светская жизнь, пусть в основном по рассказам Млокен-Стива.

Эсмиэль рассмеялась.

— Не бойтесь. Я не собираюсь таскать вас по этим дурацким светским салонам. Мы поедем только к тем людям, которые мне действительно дороги. Ну должна же я, — она с деланым возмущением уперла руки в бока, — похвастаться перед ними своим мужем?

Олег и Ольга, переглянувшись и тяжело вздохнув, согласились:

— Должна.

— Что должна? — Уимон выскочил на балкон, опасливо оглядываясь. — Меня никто не искал?

Олег, Ольга и Эсмиэль обменялись взглядами и… весело расхохотались.

— И чего вы смеетесь? — обиженно надул губы Уимон. — Знали бы вы, каково мне вчера было.

— Да уж представляю, — шаловливо закатывая глазки, произнесла Эсмиэль. — Леди Энтерея славится тем, что может заставить любого мужчину буквально на стенку лезть.

— Я и лез, — уныло ответил Уимон, — вниз по стенке. Когда она в душ ушла да входную дверь закрыла… Слава богу, там стена увита вьюном. Кое-как спустился, а потом меня мужик какой-то на этом… ну маленьком боте довез. Как узнал, что «зьемлианин», так заорал что-то и довез и адреса не спрашивал. Я только сказал «Эсмиэль»… И как я теперь Мерилин в глаза смотреть буду? — Он угрюмо насупился, но это длилось недолго. — Чего я не понимаю, так это чего здесь на таких маленьких ботах возят? Стандартный контейнер туда не входит, а гонять целый, хотя и маленький бот всего лишь из-за трех-пяти человек как-то неразумно получается.

На Земле до сих пор не было никакого личного транспорта. Так что Уимону и в голову не могло прийти, что боллерт, который он обозвал маленьким ботом, чаще всего используется для доставки до места не трех-пяти человек, а всего лишь одного-единственного. Самого хозяина.

После завтрака в нижней гостиной Олег и Уимон убыли во дворец, а Эсмиэль потащила Ольгу по магазинам. Попав к людям капониров, землянка раз и навсегда выбрала для себя стиль одежды — комбез в разных вариантах, от рабочего до боевого. Впрочем, в условиях, когда выбор ограничивался либо тем или иным вариантом комбинезона, либо юбками и блузами из домотканых материалов, такое решение было вполне разумным. Тем более что на Земле никому и в голову не приходило обращать особое внимание не только на одежду, но и вообще на внешний вид человека. Какая разница, как ты выглядишь, — как такт, Вопрошающий или дикий? Главное, что ты есть. Так что даже на вчерашнем приеме Ольга появились все в том же неизменном черном рабочем комбезе канскебронов. Правда, ради приема она поменяла его на свежий. Что до Эсмиэль, то она, еще когда эскадра Разрушителей только готовилась к отлету, загадала, что, если все пойдет хорошо и им удастся их безумная затея, она протащит Ольгу по магазинам и разоденет ее как куколку. Пусть ее лицо и не соответствует в точности классическим имперским канонам красоты, в нем есть какая-то своя, несколько диковатая и пугающая привлекательность. А фигура вообще близка к идеалу. Конечно, это тоже не классический тип, но такая спортивная фигура с не слишком тонкой талией, зауженными бедрами и небольшой, но рельефной грудью была в империи вполне популярна. А уж ее кошачьей грации и великолепной координации сильного, по имперским же меркам так вообще запредельного рукопашника позавидовала бы любая высокородная леди.

— И что, я должна вот это все надеть? — недоверчиво спросила Ольга, глядя на кучу нижнего белья, чулок, платьев, туфель, блуз и юбок, которые Эсмиэль вывалила на изящный столик из поделочного камня, стоявший посредине большой примерочной кабинки, скорее даже небольшой комнатки, любезно предоставленной им владельцем самого респектабельного универмага столицы. Вместе с услужливой помощницей.

Эсмиэль прыснула:

— Ну не все сразу, конечно. По очереди.

Ольга насупилась:

— Вот что, подруга. — Она решительно разделила кучу на две части. — Это я меряю, а вот это как-нибудь в другой раз.