— Сандерс!

Тай поднял голову и глянул в ту сторону, где находилась постель Дженни.

— В чем дело?

— Мне нечего предложить мужчине, а вам нечего предложить женщине. Стало быть, не вздумайте поддаться вашему влечению. У меня под одеялом кольт. Сделайте только шаг в мою сторону — и я стреляю.

Тай возмутился:

— Боже сохрани! Неужели вы считаете меня недоумком, который полезет к женщине, готовой стрелять?

После долгого молчания она снова заговорила с ним из темноты:

— Просто оставайтесь по свою сторону костра.

Внезапно сделанное открытие расправило морщины у Тая на лбу. Он рассмеялся. Она думала о нем, чувствовала его присутствие.

— Дорогая моя, когда я буду готов удовлетворить это влечение, вы станете умолять меня забраться к вам в постель. Это я вам обещаю.

Невнятные восклицания донеслись до него из-под одеял, и Дженни рывком села.

— Не будет такого никогда! — яростно выкрикнула она.

— Будет, — сказал он спокойно, вылил на землю остатки кофе из кружки, потом направился к своей постели и откинул одеяло.

Кто бы ни лишил Дженни девственности, он сделал это грубо, и он, Тай Сандерс, намерен исправить положение. Она должна испытать более радостные ощущения, насколько это от него зависит. Думая об этом, Тай почувствовал острую боль вожделения.

Радость и смущение боролись на лице у Грасиелы. Она ехала домой. Домой, к тете Теодоре, к своей комнате, к удобствам асиенды и к слугам, которые создавали эти удобства, — одним словом, к спокойной жизни, как она ее понимала.

Но мамы там уже не будет. И значит, это уже другой дом. Слезы навернулись на глаза девочки. Обхватив колени руками, она сидела у костра и слегка дрожала: солнце уже ушло за горы, и вечерняя прохлада опустилась на просторы пустыни. Грасиела лениво наблюдала за тем, как кузен Тито снимает с седла крепко завязанный мешок и несет его к костру. Мысли девочки мгновенно собрались воедино. Шею покалывало. Грасиела резко выпрямилась, заметив, что в мешке что-то шевелится.

— Ты когда-нибудь ела змей? — улыбаясь, спросил Тито.

Не сводя глаз с мешка, Гарсиела встала. Больше всего на свете она боялась змей.

Придерживая мешок, Тито бросил жесткий взгляд на Хорхе, Карлоса и Фавре, и Грасиела внезапно ощутила ту же непонятную тревогу, которая время от времени посещала ее в течение всего этого дня. Широко раскрыв глаза, с пересохшими губами, девочка хотела отступить, когда Тито опустился возле нее на колени и положил мешок на землю, но дрожащие ноги ей не повиновались.

— Я выпущу одну змею, — объяснял Тито, улыбаясь странной улыбкой, — и убью ее. Потом мы снимем с нее кожу, а змеиное мясо поджарим на костре. Это мясо белое и сочное. Тебе покажется, что ты ешь цыпленка.

Грасиела конвульсивно сглотнула слюну. Она не могла отвести глаз от пугающих ее волнообразных движений, от которых ткань то приподнималась, то опускалась. Страх парализовал ребенка. Сердце у Грасиелы билось так громко, что она почти не осознавала, что вокруг нее мертвая тишина.

Тито стоял, наблюдая за движениями в мешке, потом поднял взгляд на кузена Хорхе. Грасиела не заметила, как они переглядываются, потому что все еще смотрела на мешок как прикованная. Ни шевелиться, ни говорить она не могла, только судорожно вздохнула, когда Тито усмехнулся и вытряхнул мешок прямо перед ней. Три большие и толстые гремучие змеи вывалились из мешка на землю у ног Грасиелы.

Ужас охватил девочку, она едва дышала. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок. Одна из змей проползла слева от нее и, оставив зигзагообразный след, скрылась в темноте пустыни. Вторая свернулась кольцом, подняла голову и зашипела, высунув раздвоенный язык.

Грасиела знала, что свернувшаяся в кольцо змея может ужалить в любую секунду; девочка пыталась унять дрожь, сотрясавшую все ее тело, каждый мускул, в то время как разум громко кричал ей, что надо бежать. С трудом шевеля сухими губами, Грасиела молилась, чтобы кто-нибудь из кузенов застрелил шипящую змею, пока та не ужалила. Но ни один из них не двигался.

Объятая страхом, девочка наблюдала, как третья змея подползает к ней. Бедняжку затрясло с новой силой, когда змея, скользнув по носкам ее туфель, скрылась позади Грасиелы. Девочке отчаянно хотелось оглянуться через плечо, чтобы убедиться, что змея уползла в пустыню. Она почему-то была уверена, что змея заползет к ней под платье, обовьется вокруг ноги и только после этого вонзит в тело смертоносные зубы. Грасиела надеялась лишь на то, что это произойдет не сию секунду, но посмотреть и убедиться не смела. Любое движение могло привлечь внимание самой опасной, свернувшейся в кольцо и громко шипящей змеи.