Бэнсон, краснея, отрицательно мотал головой.

– Так вы, значит, отыскали злодеев, виновных в смерти Цинногвера?

Бэнсон растерянно заморгал: он понимал, что в данной ситуации любое слово не просто имеет вес, но и может стать роковым. Знал об этом и Альба, который поспешил ответить:

– Отыскали, моя госпожа. И это были очень свирепые псы. Если бы вы, госпожа, видели его рану…

– Она так опасна? Не лучше ли будет, если вы оставите благородного Бэнсона здесь, у нас, до его полного излечения? Уверяю – уход за ним будет самым заботливым…

– Не сомневаюсь. Но мы нашли только часть злодеев и идём теперь по следу оставшихся. Поэтому Бэнсон мне очень нужен. Как бы ни было ему тяжело – он должен будет поправляться в дороге.

– А эти, – хозяйка тревожно сцепила пальцы в замок, – которых вы нашли, – что с ними?

– Кто взял оружие – тот убит. Остальные отправлены до конца своих дней в тюрьму с достаточно строгими правилами.

– Они не сбегут?

– Для подобных волнений, госпожа моя, нет основания. Из этой тюрьмы не сбегают.

Вскоре все гостевые хлопоты были закончены. Стали прощаться.

– Завтра, – напомнил хозяйке Альба, – приедет к вам новый управляющий имением, брат Конрад. Передайте ему все дела – всё, что касается хозяйства, налогов, урожая, а также предоставьте возможность уволить нескольких слуг. Он же, кстати, будет отвечать и за вашу охрану, и за своевременную отправку алмазов. Как только мы переловим всю разбойничью шайку, я тотчас об этом вам сообщу.

Кони тронулись. Бэнсона мягко качнуло на его сене. Хозяйка имения взмахнула рукой.

В Плимут приехали только следующим утром: Альба завернул проверить, как дела у общинника, которому не так давно оставили трёх лошадей. Поговорив немного с ним и его сыном, Альба наконец-то повернул повозку в сторону широкого тракта. Крикнул, ещё раз напоминая:

– Завтра же выводите лошадей пастись в поле Цинногвера!

Общинник и сын, выйдя на дорогу, кланялись вслед. Лица их были светлы и восторженны.

О приближении Плимута возвестил солёный и влажный аромат близкого моря.

Повозка въехала в пригород. Вдруг откуда-то сбоку, из улочки, быстрой тенью метнулся и прыгнул в повозку обычный на вид человек.

– Здравствуй, Альба, – сказал человек.

– Здравствуй, Конрад, – ответил монах. – Завтра тебя ждут у Регента. 

– Хорошо. Тогда пойду собираться. Здесь всё в порядке. До свидания, Альба.

– До свидания, Конрад. Всех благ!

Человек спрыгнул на уползающую назад землю – и тотчас пропал.

– Кто-то из братьев? – спросил тоном утверждения Бэнсон.

– Да. Очень надёжный. Ты, кстати, запомни все те места, где в любое время можешь найти долгий приют и быструю помощь.

– И у лошадников – тоже?

– Конечно. Хорошие люди, правильные.

– Они выглядели счастливыми, когда провожали нас.

– Они и были счастливыми. Я оставил им денег на собственный дом и на покупку ещё двенадцати кобыл.

– Ка-ак? – не сдержал изумления Бэнсон. – Но почему ты в них так уверен?

– Это же очевидно, Бэн. В семье кроме них никто о договоре не знает. Это говорит о том, что не только отец промолчал, но и сдержал язычок и мальчишка. Каков молодец! Кроме того, я заглянул в конюшню. Видишь, они успели уже и конюшню поставить! Монеток наших не пожалели, поставили из брёвен, зимнюю. А внутри – шесть пустых загончиков: для будущих жеребят. Представляешь, насколько серьёзны у людей намерения? А самое главное – я видел самих лошадей. Знаешь, не нужно большого опыта или дарованного чутья, чтобы увидеть – довольно и благополучно животное – или нет. Скоро, Бэн, в Плимуте будет прекрасный табун. Табун! Вместо проклятого золота, лежащего в подвале Регента бесполезной грудой. Видишь, мы мёртвый металл пустили на доброе дело.

Бэнсон посидел минутку в молчании. Хмурил брови, сопел.

– Да, – сказал наконец. – А вот я и не знал бы, что делать с деньгами, если бы их у меня оказалось в излишке. Стоять, что ли, у дороги, раздавать тем, кто на вид победнее?

– Зарезали бы тебя, – засмеялся Альба, – те же бедняки. – “Зачем”, – сказали бы, – “сумасшедшему деньги?”

Носорог ничего не успел ответить: они въезжали в ворота обнесённого высоким забором двора, посреди которого стоял небольшой крепкий дом в два этажа.

Здесь их встретил худой, долговязый подросток с подвижным лицом и очень смышлёными глазами.

– Когда “Харон” отплывает? – спросил, пожимая ему руки, Альба.

– Вечером, мастер! – звонко и быстро ответил подросток. – Пресветлый наш Йорге уже на борту. И попутчики все тоже. Вас только и ожидали.

– Вечером, – задумчиво повторил Альба и подошёл к повозке. Спросил у Бэнсона: – Ты как? Не устал?

– Не устал, – ответил с готовностью Носорог. – И нога совсем не болит. Что нужно делать?