Ефрейтор Резинкин осторожно приоткрыл дверь и на мгновение высунул голову в проем. Тут же отшатнулся. Вовремя, очень вовремя - мимо носа просвистело, потом дважды щелкнуло по доскам крыльца. Жестяная крыша над головой звенела от частых и сильных ударов. Через щель было хорошо видно, как грязь во дворе выбрасывает невысокие, тут же опадающие фонтанчики.

–  Плохо дело, товарищ лейтенант, - не оборачиваясь, пробормотал Витек.
– Не пройдем мы, точно говорю, не пройдем.

–  А если перебежкой?
– тотчас отозвался из глубины дома взводный.
– Быстренько проскочишь, нырнешь в люк, подгонишь бээрдээму к самой двери…

–  Не получится перебежкой, не добегу я. Так в этой грязи и останусь.
– Голос Резинкина стал тоскливым, как вой брошенной хозяевами собаки.
– Вы сами посмотрите, товарищ лейтенант, что тут творится! Вот же попали, называется, на курорты солнечного Кавказа!

–  Ничего, ничего, не раскисай раньше времени!
– Мудрецкий появился в коридоре, привычно поддернул сползающий с плеча ремень автомата.
– Что у тебя тут, совсем плохо? Дай-ка разберусь, что к чему… Ну, это еще терпимо, вчера хуже было! Так что готовься - Родина ждет от тебя подвига! Если что, буду перед генералом Крутовым хлопотать, чтобы орден дали.

–  Разве что посмертно, товарищ лейтенант, - все так же тоскливо вздохнул Витек, глядя на хлюпающие фонтанчики.
– Вчера двор не так развезло, бежать проще было, и то чуть без ноги не остался.

–  А ты надеялся что-то от Крутова при жизни получить?
– удивился лейтенант.
– Конечно, посмертно! А насчет ноги - это ты будешь молодым в Чернодырье рассказывать, когда вернемся. Подумаешь, увяз! Вот погоди, просохнет малость, я тебя заставлю этот бахил раскопать и привести в порядок. Ты почему его не завязал как следует, Резина ты пробитая?! Ну ладно бы на скорость надевал, норматив бы сдавал, а то для себя ведь! Вот и плюхай теперь в берцах!

–  Товарищ лейтенант, за что?!
– в ужасе взвыл Резинкин.
– Может, лучше Леха сгоняет?! Ему там по щиколотку только!

–  Ага, и машину тоже он подгонит?
– ехидно поинтересовался Мудрецкий.
– И даже заведет с одного раза? Эй, Простаков, тут твой боевой товарищ предлагает на тебя стрелки перекинуть - говорит, тебе сейчас по двору бегать удобнее!

–  Товарищ лейтенант, разрешите, я его сам перекину?!
– ведущий внутрь дома проем перекрыла огромная пятнистая глыба.
– Он у меня прямо на броню перелетит, и ног не замочит!

–  Я сам, я сам!
– заорал Резинкин, попятившись от сибирского Гулливера и прижимаясь спиной к двери.
– Товарищ лейтенант… Вы, если что, домой напишите - мол, геройски погиб при исполнении, все такое… Может, им хоть льготы какие-нибудь будут.

–  Так, все, у меня через девять минут связь с генералом, и я уже зверею!
– Мудрецкий внимательно посмотрел сначала на Простакова, потом на Резинкина.
– Товарищ ефрейтор, возьмите бахил у Заморина, влазьте в о-зэ-ка, и через три минуты я вижу вашу задницу ныряющей в люк. Если опоздаете - на четвертой минуте Простаков начинает готовиться в сборную по баскетболу. Поскольку мяча у нас нет - будем играть вашей головой. Понятно? Вр-ремя па-ашло-о-о!!!

Как может подняться пыль в сыром коридоре - да не просто подняться, а закрутиться мелкими вихрями!
– так никто и не понял. Но факт оставался фактом - взвились вихри, повисли и долго еще не могли успокоиться, хотя поднявший их Резинкин уже скрылся. Откуда-то из глубины здания донесся обиженный голос рядового Заморина. Донесся и затих, подавленный короткой, но вполне отчетливой серией шлепков - словно кто-то пробежался по фанере в резиновых калошах. Простаков ошалело потряс головой и отлепился было от стены, куда его вдавил воздушный поток, но тут же вновь прижался к облупившейся штукатурке. Мимо него промчалось привидение - едко-зеленое, с горящими глазами под низко надвинутым капюшоном. Лейтенант вовремя успел пнуть входную дверь - привидения-то умеют проходить и через запертые, а вот «ОЗК» - они резиновые, они сквозь такие преграды проникать точно не могут. Так что порчу казенного имущества следовало предотвратить…

Через полминуты перед дверью возникла зеленая бронированная туша, покачивающая в такт неторопливому движению длинным прутом антенны. Колеса еще раз натужно провернулись, вывернули липкие пласты и бессильно замерли. Из люка взвилось привидение, перелетело на жалобно вякнувшие доски крыльца, ворвалось в дверь и отрапортовало:

–  Товарищ лейтенант, приказание выполнено, машина в полной готовности, радиостанция включена!

–  Ну вот, а ты ныл - не дойду, утону!..
– Мудрецкий посмотрел на часы.
– Вот можешь ведь, если захочешь! Четыре минуты на все про все, вместе с движением. Все, давай плащ сюда, пошел я с начальством общаться… Потом отгонишь машину на место и свободен до вечера. Можешь поспать, тебе в караул ночью.

–  А может, здесь ее пока оставим, а вечером я… - забормотал было ефрейтор, но под взглядом командира сжался, замолчал и начал стаскивать влажно блестящую химзащиту.

–  Ты ее здесь оставишь, а Фролу у ворот с одним автоматом прыгать если что? Это тебе не такси, это огневая точка вроде бы. Ты теперь в армии, а не в гостях у подполковника Стойлохрякова, боец!
– Лейтенант говорил почти ласково, но Резинкин на всякий случай начал потихоньку отступать за широкую спину Лехи Простакова. Мало ли что? Это год назад взводного, «пиджака» интеллигентного, можно было подкалывать и временами в упор не замечать. А уж как изменился, когда в эту долбаную Чечню попал… Откуда только у бывшего близорукого студента с язвой и командный голос взялся, и взгляд, от которого иной раз Леха меньше ростом становится - снизу вверх на командира смотрит?