Шрифт:
«Это она», – подумал Бандура, и только тут вспомнил о том, как они с Атасовым сдали госпожу Кларчук Витрякову. Это было в четверг вечером. Сегодня была суббота.
– Не копай яму другому, – пробормотал он, – сам в нее загремишь. Ну, надо же.
– Ты о чем? – жалобно спросил Рыжий.
– О жизни, твою мать. – Теперь все встало на свои места. Они были отвратительными.
– Где сейчас Бонифацкий?
– В «Камне Шаляпина».
– Что за камень такой? – не понял Бандура.
– Пансионат. В Никите. Домики одноэтажные. Прямо у моря.
– Подробнее давай, – потребовал Андрей, – и еще, сколько у Бонифацкого людей?
Точного количества Рыжий не знал:
– Витряков всех, кого можно, поднял. Он человек серьезный.
В это Андрей верил. Зато пансионат Рыжий описал в мельчайших деталях. Бандура крепко призадумался. В создавшейся ситуации разумнее всего представлялось уносить ноги по-добру, по-здорову, но напутственные слова Поришайло цепко засели в памяти Андрея: «У тебя отец, если мне память не изменяет, с Правиловым в Афганистане служил? Ныне в ПГТ Дубечки проживает? Винницкой области? Улица Советская, гм? Пасека у него, кажется?» Помнится, Андрей еще пробормотал: «Вы прекрасно осведомлены, Артем Павлович». «Ну, вот и хорошо, гм, – добавил Поришайло, потирая руки. – Это я так, память проверяю. Увидишь отца, привет передавай». Приторный тон, с каким были произнесены последние слова, был гораздо страшней прямой угрозы.
«Я облажаюсь и они его убьют».«Ты так и так облажаешься».«Это мы еще посмотрим».«Нечего смотреть, чувак».– Мне надо в больницу, – простонал Рыжий. В сочетании с восковым цветом, приобретенным лицом, шевелюра Рыжего казалась теперь просто огненной.
– Опять ты за свое! – прикрикнул Андрей. – Задолбал!
– Я тебе ничего не сделал.
– Да уж, не сделал. Надо бы тебя пристрелить, как и вашего самого главного говнюка. Бонифацкого.
– У тебя нет шансов, – сказал Рыжий. – Его хорошо охраняют. И потом, самый главный, если хочешь знать, у нас не Бонифацкий, а Леонид Львович.
– Витряков? – уточнил Бандура.
– Он, – Рыжий попытался улыбнуться. – Он командир. Огнемет. А Вацлав Збигневович – так, с боку-припеку.
– Да ну? – недоверчиво прищурился Андрей.
– Точно, – подтвердил Рыжий. – Огнемета вся братва уважает. И побаивается, можешь мне поверить. А Боник – Боник добрый чересчур. Мягкотелый, то есть.
– Спасибо, что открыл мне глаза, – сказал Бандура. – Но, что поделать, у меня заказ. Там сказано – Бонифацкий. Хотя, стоп, знаешь, что? Я их обоих пришью, раз ты настаиваешь. – Как ни странно, вопреки тяжелому положению и ране в плече Андрей ощутил прилив сил и даже некий проблеск куража, бывало, выручавшего его из, казалось бы, самых безвыходных ситуаций. До сих пор, по крайней мере.
– Я тебе все рассказал, – во взгляде Рыжего сквозила мольба.
– Что с того?
– Отпусти.
Андрей вскинул ствол.
– Не убивай, а?
– Не могу, Рыжий. Ничего личного, так что, без обид.
– Не убивай!
– Не скули!
– У меня деточек трое, мал-мала меньше.
– Да у каждого второго мудака – деточки. Ну и что с того? И потом, Рыжий. Сдается мне, что без тебя они лучше вырастут. Усекаешь, почему?
– Я тебе помогу.
– Каким образом? – оживился Андрей.
– Боник ночевать в «Камне» не останется. Там отопления нет. К вечеру домой поедет, в Ялту. У него в предгорьях дом.
– Без тебя знаю. Что с того?
– Он с Леней поедет. На «Мицубиси Галант», или «Опеле Фронтера». Еще джип у него есть, «Тойота Ленд Круизер». Черного цвета, как вся эта долбанная жизнь. От «Камня» дорога на крутой подъем забирается, через можжевеловую рощу. И петляет, так что сильно не разгонишься. И, если в засаду залечь…
– С чем залечь? – перебил Бандура, тыча наганом под нос Рыжему. – С этой пукалкой сраной?!
– Я тебе «Шмель» дам…
– Что дашь? – не понял Андрей, подумав о бензиновом примусе, который отец всегда брал с собой, если они ехали на море или просто на природу, на пару дней. Примус назывался «Шмелем», отец им очень гордился. – На х… мне примус, братишка? Яйца поджарить?
Рыжий посмотрел на него в некотором замешательстве, наморщив лоб. Потом до него дошло.
Яйца, конечно, тоже зажарятся, если из «Шмеля» долбануть. Вместе с телом. Я тебе о ручном огнемете говорю. РПО «Шмель», [51] что, не слыхал? Дальность стрельбы – тысяча метров, триста квадратов покрывает за раз. Ты с таким аппаратом…
– Да слышал я, – с досадой отозвался Андрей, хоть это было не так. – И откуда у тебя такой инструмент, Рыжий?
– Вацлав Збигневович заказал.
51
Реактивный пехотный огнемет «Шмель», принятый на вооружение в конце 1980-х. Выпускается в нескольких модификациях, одна кошмарнее другой