Что же с ней делать? Выхаживать? Он исполнил свой долг: напоил, дал приют, представился, а она даже имя не назвала… Нет, он не будет с ней возиться, да и смысл? А если она действительно подослана, а еще и заразна? Смерть уже стережет ее, чахотка вон лихорадкой давит. Но даже если и выживет, почему он должен помогать ей, подвергая опасности Агию? Вздумается той, сердобольной, руку помощи протянуть и перехватит болезнь.

А если девушка беглая? От сленгиров ушла, такое редко случается, но бывает. Или тэн…

Эта? Абсурд. У нее все на месте: и руки, и ноги, и пальцы, а что спина изрезана…опять не его дело, и явно не работа могористов. Значит, не тэн. Сленгир-мэно? Заблудилась? Он бы знал, что они кого-то потеряли, рыскали бы патрули по округе, сейферы крутились, да и свои бы ему сообщили. Нет, тихо вторую неделю. Фуэро гуляет, все скалы песком засыпал, пустыню вдоль и поперек перепахал. А в остальном, застой. И беглых уже месяц не было, контроль ужесточен, охрана такая, что и мония не проскользнет.

Следовательно, не беглая, и не женщина сленгиров. Канно.

Тогда, он либо отнесет ее на тропу, чтоб патруль, проходящий под утро, нашел и разобрался, либо здесь оставит до утра, а потом выпроводит.

А если окажется, что она атористка и сленгир-мэно?

Значит, в скалы поднимет, пусть умирает вдали от него, чтоб запах падали ни его, ни Агию не тревожил.

Он покосился на жену. Девушка готовила на ужин махлу [11] и явно рассчитывала накормить гостью. Гостеприимство в крови груттонов.

Шаванпрат невольно улыбнулся, залюбовавшись ее проворными движениями, прекрасным, безмятежным ликом. Она ведь тоже канно.

Семь лет назад у Шаванпрат Малеху умер отец. Дальний родственник, единственный фэсто в ветви тут же предъявил права на имущество и должность усопшего, и естественно, его притязания признали законными. Шаванпрат оказался на улице с довольно приличной суммой, кинутой ему родственником, как отступное. Эта сумма не являлась и тысячной частью, того, что досталось тому.

Мужчина же попытался устроить свою жизнь. Надо сказать, что это ему удалось. Почти два года он промотался с фишэдо по галактике, увеличивая свое состояние и зарабатывая необходимый для выживания опыт, но в один момент его пиратская карьера закончилась.

На Кургосских торгах. Он увидел Агию и без раздумий купил, отдав за нее почти все, что скопил. Товарищи смеялись, не понимая, зачем окэсто груттонка. А он и сам не знал, просто увидел ее глаза, заплаканное личико и понял — она должна принадлежать ему и тогда эти дивные глаза не будут знать других слез, кроме радости.

Конечно, на пиратский гоффит он уже не вернулся, домой улетел — на Флэт и пошел на поклон к сводному брату Магрио. Тот был эстибом в кьете Модраш и жил в шигоне под Корли, на Викфорне. Он был окэсто и единоверцем, поэтому не отказал, помог, устроил.

Четыре года они прожили все вместе, но два года назад Агия ушла в эфриш и не вернулась. Ее взяли к сленгирам, а ему прислали уведомление и сумму выкупа. Только тогда Шаванпрат пожалел, что не заключил с ней союз. Жену бы не тронули, а вот тэн…

Он оказался бессилен. Сначала пытался вытащить ее законными путями, потом хитростью и подкупом, в итоге сам стал изгоем, но ей не помог. Пришлось уходить в горы, присоединиться к таким же, как он, загнанным в угол законами, системой и обстоятельствами бесправным озлобленным и вычеркнутым из списков людей. Там он и понял, что не сдастся и не остановится. И вырвал Агию силой, подговорив товарищей и разгромив лабораторию, в которой ее содержали. Вскоре он женился на ней и стал гешетом [12] инсургентов: его одолевала жажда мести за то, что пришлось перенести его женщине, ему и многим другим, что встали с ним в ряд в защиту незнакомой груттонки. Он хотел изменить положение вещей, изменить мир и отношение к окэсто, канно. Он самолично убедился в несовершенстве законодательной системы, в предвзятости именитых фагосто. Он слишком многое увидел и понял, и если раньше у него бы и мысли не возникло пойти против высших чинов, вековых законов, то, оказавшись изгоем, отщепенцем, он не увидел другой дороги, кроме этой. Терять ему уже было нечего, а получить он хотел много, сразу и навсегда. К тому же ответственность за Агию обязывала его если не обеспечить ей достойную жизнь, то хотя бы достойно умереть, оставив ей в наследство свое честное имя и добрую память.

А потом брат принес ошеломляющую весть — младший брат сегюр, окэсто, не умер, вернулся, выздоровел, заключил союз с канно и теперь не только муж и совластитель, так еще скоро станет отцом фэсто! Это была уже не надежда — вера.

Война то затухала, то разгоралась вновь, и если б не тайная помощь сегюр через кьеты, окэсто вымерли б по всему Мольфорну, да и канно бы не поздоровилось. Но они выжили и дожили.

По слухам скоро войне конец, сегюр добьется снятия блокады и принятия закона об объединении нации в единое целое. Немного осталось. И могористы словно знали о том, под конец решили оторваться с разрешения своего сегюр и его троуви, бесчинствовали: то ультоны [13] у троп поставят, то в пещеры энерголовушки сунут, проигнорировав высочайшие указы и вековые законы. В эфришах каждого подозрительного или просто непонравившегося хватают, паек воды урезали до одного потрула [14] на десять дней, кьеты закрыли, связь с Викфорном блокировали, патрули усилили…