Как наш Тютчев смотрел вдохновенный,

Прозревавший здесь «падших царей».

Альпы! гордые Альпы! Вы были

Непреложным пределом земли,

И пред вами покорно клонили

Свой увенчанный гнев короли…

Но взнеслись небывалые птицы,

Зачирикал пропеллер с высот,

Презирая земные границы,

Полетел через Альпы пилот.

На заре он в Германии сеял

Разрушительный град сквозь туман,

А к полудню в Италии реял,

Восхищая союзный Милан.

Долго вы, день за днем, век от века,

Воскресали в пыланьи зари,

Но пришло торжество человека…

Преклоняйтесь, былые цари!

1916

Пусть царит уныние где-то на земле!

Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале!

В залах малахитовых водного дворца

Собрались, по выводкам, толпы без конца:

Здесь акулы грузные, окуни, трески,

Рыбешки летучие, пестрые бычки.

Малые, огромные, все плывут, спешат…

Светит электричеством, в коридорах, скат;

Сверху светит водоросль, пышный канделябр:

Сколько блесков, отблесков, и чешуи, и жабр!

Будут пляски разные, и потехи ждут:

Там, на груде раковин, позабавит спрут;

В хижине коралловой хор морских коньков

Пантомимой пламенной увлечет без слов;

Рядом, для поклонников олимпийских муз,

Разыграет Демеля труппа из медуз.

А под утро самое, предварив разъезд,

Выведен с процессией пятипалых звезд,

Скажет с красной кафедры, жестами всех лап,

Речь громоподобную многоумный краб;

Объяснит, что праведно был прославлен днесь

Тот, кто кормит тщательно мир подводный весь,

Что сему кормителю так давно пора

Хоть клешней качанием прокричать: «Ура!»

Что все бури, отмели и огонь твой, Эльм!

Славься между рыбами царь торпед — Вильгельм!

11 апреля 1916

У подножья башни древней

Море Черное шумит;

Все любовней, все безгневней

Другу старому твердит:

«Как тебе не надоело

Столько медленных веков

В полусне глядеть без дела

На игру моих валов?

Я ведь помню все былое,

Дед далеких времена.

Сколько раз сходились в бое

В этом месте племена!

Ты еще здесь не стояла,

Здесь другой был, древний град;

Но я здесь не раз внимало,

Как мечи о щит стучат.

А когда на скат угрюмый

Стала твердой ты стопой,—

Помнишь снова: крики, шумы,

Гулы схватки боевой?

Иль другие вспомни были,

Как со; всех концов земли

К этим камням подходили,

В пестрых флагах, корабли!

Как твой град был славен в мире,

И смотрел мой хмурый вал —

В императорской порфире

Твой владыка выезжал!

Или всё, как сон вчерашний,

Ты не хочешь вспоминать?

Иль тебе не скучно, башне,

В тихой лености дремать?»

Волны шепчут, вея гривой,

О преданьях давних лет…

Морю Черному лениво

Башня древняя — в ответ:

«Не забыла я былого,

Помню битвы и пиры!

Но не видеть людям снова

Славной, сказочной поры!

Битвы в мире отшумели,

Нет былых, великих дел.

Иль народы одряхлели,

Или край наш постарел.

Не придут с заката солнца,

В сталь и меч облечены,

Дерзким сонмом македонцы,

Принося разгул войны.

На утесы и в долины

Не поскачут на конях

В белых ризах бедуины

С криком радостным: „Аллах!“

И давно с высот Ирана

К нам сойти не хочет рать,

Чтобы с ратями султана

Переведаться опять.

Дремлют турки, и армяне

Свыклись с игом вековым…

Правда, видела в тумане

Я вчера огонь и дым,

Да еще ко мне недавно

Подходил безвестный флот,

Погрозил мне своенравно,

Но исчез в просторах вод.

Верно, это все — пустое:

Люди стихли, присмирев.

Дай же мне дремать в покое,

Слушать волн твоих напев!»