Сам я смеюсь над собой.

Знаю — я властен, но хил.

Ты же моею судьбой

Правишь, как мудрость могил.

Дерзко метнусь я к лучам:

Смотришь — а ты уже тут.

Взором, подобным врачам,

Правишь над дерзким ты суд.

В зыбких и твердых устах

Ведений тьмы залегли.

Силен ли я, иль зачах —

Век мне открыть не могли.

Вечно и «да» в них, и «нет».

Благо им, слава за то!

Это — премудрый ответ:

Лучше не скажет никто.

26 июня 1898

Lauterbrunnen

Я уходил под тени свода,

Я уходил в урочный час.

Со мной спевалась непогода,

И я стоял, лучей дичась.

Глядел в те дни я исподлобья.

Но не терял из виду свет.

Не уходил все глубже в гроб я:

Я помнил радости завет.

А все же мне встречались тени

Сыны: узнав их, я любил

Все муки вещих их видений

И ни на миг их не забыл.

Со мной вы, дети тени лживой:

Ваш бледный лик меня живит,

Когда в день светлый и счастливый

Зарею алой мир повит.

26 сентября 1898

Петербург

Давно ли в пущах безответных,

И в недрах гор, и в лоне рек

Витал народ существ заветных,

Кому смешон был человек!

Сей человек, столь закоснелый

В своей коре, в своих корнях —

Он чужд и мертв природе целой,

Вращаясь в безысходных днях.

О племя оборотней чудных,

Всему чужих, всему родных,

Как часто, средь мгновений скудных,

Я бредил о житьях иных —

О днях таинственной свободы

И в горних, там, и под землей,

И к вам, прельстители природы,

Стремился дух ничтожный мой.

3 мая 1899

Петербург

Небо, земля… что за чудные звуки!

Пестрая ткань этой жизни людской!

Радостно к вам простираю я руки,

Я пробужден от спячки глухой.

Чувства свежи, обаятельны снова,

Крепок и стоек мой ум.

Властно замкну я в жемчужины слова

Смутные шорохи дум.

Сон летаргический, душный и мрачный,

О, неужель тебя я стряхнул?

Глаз мой прозревший, глаз мой прозрачный,

Ясно на Божий мир ты взглянул!

Раньше смотрел он сквозь дымку тумана —

Нынче он празднует свет.

Ах, только б не было в этом обмана,

Бледного отблеска солнечных лет…

В сторону — чахлые мысли такие!

Страстно я в новую жизнь окунусь.

Хлещут кругом меня волны мирские

И увлекают в просторы морские:

В пристань век не вернусь!..

19 февраля 1895

Заревом рдяным небо залито.

Свет ты тревожный, чуткий, манящий,

Сколько в тебе откровений сокрыто,

Правды щемящей!

В сердце щемит… натянуты струны…

Настороже слух вещий душевный.

Вот уже слился в груди с тоской задушевной

Трепет надежды, пленительно-юный…

Ждешь поминутно: вот-вот мечта загорится,

Мир озарит от края до края.

Все напряглось — и что-то должно сотвориться,

Свет неприступный — с земным естеством примириться:

Эти лучи, это — проблески рая!..

Что-то меж тем на дне души шевелится.

Шепчет оно заклинанья глухие:

Свет безвестный, помедли — нам ли с тобой уже слиться?

Наша судьбина — жаждать, рваться, молиться:

Рай утоленья — не наша стихия.

Если зажжешься ты, все же будем томиться:

Ты не обманешь нас — жаждем света иного.

К этому свету мы можем только стремиться:

Гибелен он для ока земного.