Я невольно бросил взгляд на Стеллу, но на ней были большие, очень темные солнечные очки, полностью скрывавшие глаза. Я перебрал в уме множество нейтральных тем для разговора, но так и не заговорил.

Спустя немного Стелла поднялась, молча сняла очки и часы, натянула на свои светлые волосы купальную шапочку и пошла к воде. Я наблюдал за ней. Она плавала удивительно хорошо для такой хрупкой женщины. Мне показалось, что прошло много времени, пока она, наконец, вернулась и села в тени зонта, обхватив руками колени и глядя в море. Наше молчание было крайне неловким. Чем дольше Джефф и Линда отсутствовали, тем более неловким оно становилось. Я вспоминал прежние отношения между Джеффом и моей женой и не находил ничего, что позволяло бы ожидать такого их поведения.

Началась юмористическая передача, и я выключил приемник.

— Ну, Пол, — спокойно сказала Стелла.

У нее был ровный, невозмутимый тон, типичный для женщин, окончивших привилегированные хартфордские школы.

— Я… о чем ты?

— Ты сам отлично знаешь. Если бы она повесила вывеску или выжгла на его лбу клеймо, она и тогда не могла бы сделать это более очевидным.

— Не думаю, чтобы здесь было такое.

— Не вижу, что еще может быть. Я не хотела ехать сюда. Сначала хотела, а потом нет. Я пыталась отговорить его. С таким же успехом я могла бы обращаться к стене.

— Ну, Стелла…

— Не успокаивай меня. Пожалуйста… Попали мы с тобой в положеньице, Пол. Дело серьезное и весьма неприятное. Я подозревала что-нибудь в этом роде… но не столь вызывающее.

— Мы все друзья.

Она повернула ко мне темные стекла своих очков.

— Я твой друг, Пол. Я друг Джеффа, надеюсь. Но не ее. Повторяю, не ее. Она показала себя достаточно ясно. Мне следовало бы сейчас же уехать. Это было бы самым разумным. Но я, как видно, не очень разумная женщина. Я, пожалуй, останусь и буду бороться.

Она собрала свои вещи и ушла в коттедж. В полдень пошел к себе и я. Я сидел на веранде и читал. Наконец они появились. Расстались они прямо перед нашим коттеджем, и Линда поднялась на веранду.

— Долгая прогулка, — сказал я.

— По-моему, нет. — Она посмотрела на меня, точнее, словно сквозь меня и прошла в дом.

Это было только начало. Дальше пошло не лучше. Линда и Джефф уходили вдвоем, куда и когда вздумается. Может быть, было бы лучше, если бы я мог подойти к Линде и потребовать объяснений, если бы я мог встряхнуть ее, ударить. Но во мне слишком укоренилось по отношению к ней чувство неуверенности. Я попытался урезонить ее:

— Линда, мы планировали хорошо провести здесь время.

— Да?

— Ты и Джефф, вы все портите. Стелла несчастна.

— Какая жалость!

— Вчера вечером вы отсутствовали три часа. И даже не извинились, не сказали ни слова в объяснение. Это так… жестоко.

— Бедный Пол.

— Ты что, совсем не имеешь представления о приличии? У вас с ним связь?

— Почему бы тебе не заняться рыбной ловлей?

— Я не могу ничем заниматься, когда ты так себя ведешь. Я просто не понимаю тебя. Что, по-твоему, я должен делать? Что будет с нами дальше? Как можем мы вернуться назад и жить, как жили раньше?

— А разве это обязательно, дорогой? Господи, что за рок!

Это было совсем на нее не похоже — не выйти из себя, не закричать, не затопать ногами. Она стала как будто… непрозрачной. Думается, это единственное подходящее слово. Для меня это было сущей пыткой. Я чувствовал себя беспомощным. В их действиях словно был холодный расчет, и это-то больше всего сбивало меня с толку. Моментами я чувствовал себя, как в кино, когда войдешь в середине какого-нибудь очень запутанного фильма. История тебе непонятна. Ты стараешься догадаться о происходящем по словам и действиям актеров, но все, что они делают и говорят, только еще больше сбивает тебя с толку.

Однажды утром я наблюдал за Джеффом и Линдой, стоявшими на пляже прямо перед нашим коттеджем. Джефф подбрасывал как можно выше пустые жестянки из-под пива и стрелял в них, а потом учил Линду стрелять. Обхватив рукой ее голые плечи, он показывал ей, как надо держать ружье. Мне слышны были звуки выстрелов, а один раз до меня донесся смех. Я сидел и смотрел на них и чувствовал дурноту. Когда Линда побрела дальше по пляжу, я подошел к Джеффу. Впервые с тех пор, как это началось, мы остались с ним наедине. Он очень спокойно посмотрел на меня.

— А, Пол. Хочешь пострелять?

— Нет, спасибо. Я хочу поговорить с тобой. Он немного смутился, но сказал:

— Что ж, выкладывай.

Мне показалось, что я участвую в очень плохом спектакле.

— Я думаю, ты знаешь, о чем я хочу говорить.

— Не догадываюсь.

Он старался еще больше усложнить мою задачу.

— Это о тебе и о Линде. Чего вы добиваетесь?

— О чем ты?

— Мы никогда не бываем все четверо вместе. Ты и Линда вдвоем плаваете, вдвоем гуляете. Вы ставите в чертовски неловкое положение твою жену и меня.