Лукас охватил гнев.

– Мэр, вы мешаете проведению операции. Либо я вас отпускаю под наблюдение агента Арделла, либо отправляю в камеру предварительного заключения. Выбирайте.

– Хорошо, – произнес Кеннеди, немного помолчав, и кивнул в сторону отеля: – Но если там прольется кровь, она будет на вашей совести.

– Само собой. Действуйте, Арделл.

Лукас и Кейдж вернулись в отель.

– Вот черт, – сказал Кейдж. – Раз Кеннеди узнал, что мы здесь, значит, где-то утечка. Догадываешься где?

– Не догадываюсь – знаю.

Она достала сотовый и набрала номер.

– Детектив, – произнесла она, когда ей ответил Лен Харди, – назовите причину, которая остановит меня от подачи рапорта федеральному прокурору.

Она ожидала, что он начнет отрицать свою вину или хотя бы изворачиваться, но Харди удивил ее:

– Кеннеди искал возможности переговорить со стрелком. Я ему такую возможность предоставил.

– Зачем?

– Потому что вы были готовы пожертвовать людьми. А Кеннеди сказал, что сумеет уговорить его взять деньги. Он…

– Он появился с телевизионщиками, вам это известно?

В голосе Харди поубавилось уверенности:

– Что-что?

– Он рисовался перед СМИ. Если б Копатель увидел юпитеры, он бы слинял и нашел новую цель.

Пауза.

– Простите, Маргарет, – вздохнул детектив. – Мне просто не хотелось, чтобы кто-нибудь еще погиб. Простите.

Лукас знала, что обязана вышвырнуть его вон из группы, но подумала о молодом человеке, который возвратится в безмолвный дом – в такой же целый год возвращалась и она после гибели Тома и Джои. И проведет он праздник один, скорбя о жене – не живой и не мертвой.

Он, казалось, почувствовал ее нерешительность и сказал:

– Больше такого не повторится.

– Ладно, после поговорим.

Лукас захлопнула крышку сотового. До восьми оставалось несколько минут.

Через поручни яхты они смотрели на черную воду, ели креветок, болтали о винах, о процентных ставках, о близких выборах и о скандалах в Конгрессе. Большинство мужчин были в смокингах, большинство женщин – в темных платьях, чуть-чуть не доходивших до покрытой лаком палубы.

Сотни людей заполнили длинную трехпалубную яхту. Красивые, статные, они все как один были счастливы и преисполнены благодарности. Благодарности за возможность полюбоваться полуночным фейерверком, за праздник, за сад земных наслаждений на борту роскошной яхты «Леди Риц», которая царственно покачивалась у причала на реке Потомак.

В самом начале девятого Робби надоел «Хоббит», и он сел за компьютерную игру. Он уже совсем успокоился. Паркеру же не терпелось узнать о Копателе и об исходе последнего нападения.

Он спустился вниз. На кухне Стефи под руководством миссис Кавано оттирала кастрюлю. Из жженого сахара она слепила елочку, которая теперь трогательно скособочилась на блюдечке.

– Великолепно, Ктоша, – похвалил Паркер. – Робби будет в восторге.

Он направился к телефону, но, увидев лицо дочери, остановился и обнял ее за плечи:

– Прости, что нынче вечером все у меня шиворот-навыворот. Но ты же знаешь про моего знакомого, детка? Может, мне придется снова пойти с ним посидеть.

– Знаю, – сказала она. – Иногда ты весь дома, а иногда не весь. Когда ты сегодня пришел, ты был не весь.

– Завтра я весь буду дома. Обещали снегопад. Хочешь покататься на санках?

– Еще как! Можно я сварю горячего шоколада?

– Свари, конечно.

Паркер крепко ее обнял и пошел в подвал позвонить, но остановился, различив за оконной занавеской человека в темном пальто. Паркер опустил руку в карман и погладил холодную сталь револьвера.

Только бы не снова… Он подумал о Лодочнике, о той жуткой ночи. Револьвер очень громко стреляет…

В дверь позвонили.

– Я открою, – крикнул Паркер.

Не вынимая руки из кармана, Паркер посмотрел в дверное оконце и узнал агента ФБР, которого уже видел этим вечером. Паркер успокоился и открыл дверь. На крыльцо поднялся второй агент.

– Агент Кинкейд? Агент Лукас прислала нас приглядеть за вашей семьей.

Паркер кивнул и оглянулся проверить, не подслушивает ли Стефи.

– Спасибо. Только поставьте машину так, чтобы не было видно из дома.

– Само собой, сэр.