— То есть?

— Пол Дункан — горячий, вспыльчивый человек. Его лучшего друга убили, а он совершенно спокоен. Это на него не похоже. — Джессика умолкла и завозилась в кресле. — Тут что-то неладно, — добавила она. — Я не в силах объяснить происходящее.

Майрон молчал, поглаживая подбородок.

— Как тебе известно, мы с отцом никогда не были близки, — продолжала Джессика. — Любить его было не так-то просто. Мертвецы значили для него гораздо больше, чем живые существа. Он свято чтил идеал семьи, но до осязаемых поступков у него не доходили руки. И все же я намерена доискаться правды. Ради Кэти.

— А как она уживалась с отцом? — спросил Майрон.

Джессика на мгновение задумалась.

— В последнее время — лучше. Когда мы были маленькими, она чуралась отца. Кэти была маменькиной дочкой, вечно держалась за юбку матери и хотела походить на нее во всем. Но когда Кэти исчезла, я вдруг поняла, что она была куда ближе к отцу, чем к матери. Он был убит горем, его терзали навязчивые идеи. И это еще слабо сказано — мы все горевали, но с отцом творилось что-то страшное. Он полностью переродился. Он всегда был скромным патологоанатомом и не любил гнать волну. Но с исчезновением Кэти отец пустил в ход все свои связи, чтобы заставить полицию вести поиски круглые сутки. Он превратился в одержимого, обвинял полицию в бездействии, даже затеял частное расследование.

— Нашел что-нибудь?

— Нет. Насколько мне известно, ничего.

Майрон отвел взгляд и посмотрел на дальнюю стену. Кадр из кинофильма братьев Маркс «Ночь в опере». С афиши безмолвно взирал Граучо.

— Что такое? — спросила Джессика.

— Ничего. Продолжай.

— Собственно, я уже все рассказала. Могу лишь добавить, что в последние недели жизни отец вел себя крайне странно. Постоянно названивал мне, а ведь обычно мы разговаривали от силы трижды в год. Он говорил каким-то слезливым голосом; создавалось впечатление, будто он играет роль идеального папочки, у которого вдруг проснулись нежные чувства. Я не могу сказать, была ли это серьезная перемена характера или временное помутнение рассудка.

Майрон молча кивнул и вновь отвел глаза. Джессике показалось, что ему скучно, но тут Майрон тихо спросил:

— Как ты думаешь, что случилось с Кэти?

— Не знаю.

— Полагаешь, она мертва?

— Я… — Джессика запнулась. — Мне очень ее не хватает. Я… мне претит сама мысль о том, что она погибла.

Майрон еще раз кивнул.

— Чего же ты от меня хочешь? — спросил он.

— Займись этим делом. Попробуй выяснить, что происходит.

— Если, конечно, что-то происходит.

— Разумеется.

— Почему ты обратилась именно ко мне?

— Не знаю, — после короткой заминки отозвалась Джессика. — Я подумала, что ты мне поверишь и захочешь помочь.

— Я помогу тебе, — сказал Майрон. — Но пойми одну вещь: в этой истории замешаны мои деловые интересы.

— Кристиан?..

— Я его агент, — продолжал Майрон. — Я в ответе за его благополучие.

— Он по-прежнему тоскует по моей сестре, — заметила Джессика.

— Да.

— Как у него дела?

Лицо Майрона оставалось бесстрастным.

— Все в порядке.

— Кристиан славный парень. Он мне очень нравится.

Майрон кивнул.

Девушка выбралась из кресла и подошла к окну. Майрон отвернулся. Он был не в силах подолгу смотреть на Джессику, она это прекрасно понимала и мучилась сама. С высоты двенадцатого этажа она смотрела на Парк-авеню. Внизу таксист в тюрбане грозил кулаком старухе с тростью. Старуха размахнулась, огрела палкой водителя и бросилась прочь. Таксист повалился на асфальт. Тюрбан продолжал сидеть на его макушке как приклеенный.

— Ты никогда не умел прятать от меня своих чувств, — сказала Джессика, не отрывая взгляда от окна. — Что ты скрываешь?

Майрон молчал.

— Майрон…

Его выручила Эсперанса, без стука распахнувшая дверь.

— Ларри Хэнсона нет в конторе, — сообщила она.

Вслед за Эсперансой вошел Уин.

— Я узнал об этом журнале одну интересную вещь… — начал он, но, увидев Джессику, тут же умолк.

— Привет, Уин, — сказала Джессика.

— Здравствуй, Джессика Калвер. — Они обнялись. — Господи, ты выглядишь просто потрясающе! Недавно мне попалась статья, в которой тебя называют сексуальным символом американской литературы.

— Я бы не советовала тебе читать такую ерунду.

— Этот журнал лежал в приемной моего дантиста. Клянусь!

Возникшую вслед за этим неловкую паузу прервала Эсперанса. Она указала пальцем на Джессику, потом прижала его к губам, призывая к молчанию, и выпорхнула из кабинета.

— Ведьма, — пробурчала Джессика.

Майрон поднялся на ноги.

— Где ты остановилась?

— У матери.

— Номер телефона прежний?

— Да.

— Я позвоню тебе позже, а сейчас я должен уйти вместе с Уином.