Я был в отчаянии: Рустам Махмудович не мог прибавить ходу, опасаясь вытряхнуть меня, а лес был все еще безнадежно далеко. Скоро мы уже слышали приближающийся топот копыт и гортанные крики, звучащие весьма многообещающе. Вот уже краем глаза я увидел силуэт несущегося ко мне во весь опор кочевника, где-то рядом грустно пропела стрела, и вдруг…

На вершине ближайшего холма появился всадник а папахе и бурке, за ним, блистая шашками, скакали лихие эскадроны Красной Армии со знаменами, тачанками и пулеметами.

Кочевники, видимо, тоже были поражены, они немедленно прекратили нас преследовать и повернули обратно. Всадник в бурке и его конница поскакали за ними вдогонку, а мы с Чимбай-ханом, потерявшим от последних впечатлений дар речи, на всем скаку влетели в заросли кустарника на опушке леса. Мой конь остановился так внезапно, что я не удержался в седле и покинул наконец это мое временное пристанище, шлепнувшись на землю.

Здесь, в кустах, мы смогли перевести дух, осмотреться и рассказать друг другу о своих приключениях.

Как я и думал, Рустам Махмудович подался в ханы не по доброй воле, всего час назад, возвращаясь домой из поликлиники, он и не помышлял о военной карьере и решил заглянуть по пути в рощу, ввиду наступления грибной поры. Однако собирать грибы ему не пришлось, так как, едва оказавшись в роще, будущий Чимбай-хан встретил ватагу ребятишек, которые сейчас же заявили ему, что он окружен и сопротивление бесполезно. Сообразив, что грибов ему сегодня не видать, Рустам Махмудович решил тихонько ретироваться, но неожиданно был схвачен чьими-то крепкими руками.

— Ты понимаешь, — говорил он, — выскакивают четыре здоровенных бандита… Головорезы, честное слово! Руки вяжут, ноги вяжут, глаза, понимаешь, тоже завязывают. Я давай милицию кричать, а они мне затычку в рот и понесли. Куда несут, не вижу, но долго несут. Потом слышу — народ разговаривает. Я стал брыкаться, но тут они меня на землю поставили и глаза развязали. Смотрю — кругом лес. Ох, какой лес, дремучий совсем.

Под деревьями кругом вроде люди стоят, но там темно, не рассмотреть, а посередине на пеньке мальчишка сидит, совсем обыкновенный мальчишка, посмотрел на меня и спрашивает:

— Это еще кто такой?

Ребятишки, которые меня ловили, беспокоиться стали, переглядываются, говорят:

— Как это — кто? Шпион.

Но тот их и слушать не стал, махнул рукой.

— Ерунда, — говорит, — не было никакого шпиона, я шпионов уже давно отменил. Где вы его взяли?

— Возле Кощеева царства, — отвечают.

Тут мальчишка совсем злой стал.

— Да вы что? — кричит. — Да ведь это же, наверное, Булат Балагур! Ему же давно каменеть пора… то есть окаменеть! Там же Серега из-за вас небось второй час с Кощеем бьется, и Лелька в замке замерзла совсем! Немедленно несите его туда, откуда взяли, пусть идет за смертью Кощеевой!

Потом поворачивается ко мне:

— А ты, — говорит, — что же? Тебя только за смертью посылать! Ты что, не мог им сразу все объяснить?

Я, понимаешь, мычу, головой мотаю. Ну, спохватились они, вытащили из меня эту затычку, я и говорю:

— Не надо мне каменеть, сынок, мне домой надо. Или лучше обратно в поликлинику, потому что я, кажется, совсем больной.

Он удивился очень, долго смотрел на меня, а потом спрашивает:

— Так вы, дяденька, снаружи, что ли?

— Я не снаружи, — говорю, — я из поликлиники. А вообще-то я всего год, как из Чимбая приехал.

— У-уу! Так он настоящий! — все кинулись меня развязывать.

— А мы вот играем тут… — говорит мальчишка, — хотите с нами? У нас как раз некому кочевниками командовать, будете Чимбай-ханом.

Я огляделся — лес кругом, позади четыре шайтана стоят, морды одинаковые. Вверх смотрел — неба не видно. Играют они!

— А что я должен делать? — спрашиваю.

— Да это же очень просто, — обрадовался мальчишка, — а ну-ка…

Почесал он в затылке, прищурился, и вдруг — хлоп!

Повисли на мне все эти доспехи. Я прямо подпрыгнул от неожиданности. Подпрыгнул, а назад не опускаюсь, полетел, честное слово! Все исчезло: и лес, и ребятишки, — и я с огромной высоты упал прямо в седло.

Оглядываюсь — ай, нехорошо! Скачут за мной какие-то с саблями, с луками, вопят, понимаешь, на всю округу, и я скачу, не то с ними, не то от них, а в руке у меня копье. Ну, думаю, плохо дело. Не дотянул до пенсии, совсем немного не дотянул — с ума сошел! Ах, как нехорошо! Больше ничего не мог придумать. Так и скакал, пока тебя не встретил. А уж как обрадовался! Дорогой ты мой! Вдвоем, может, продержимся как-нибудь…

Рустам Махмудович закончил рассказ и стал выбираться из зарослей, чтобы осмотреться. Я пополз за ним.