Шрифт:
– Купаемся?
– спросила Ингрид.
– Да.
Она сняла шляпу и положила ее на понтон. Они вошли в воду. Море было гладкое, словно озеро. Метров пятьдесят они проплыли брассом, и Риго оглянулся. Большая шляпа Ингрид, красным пятном выделявшаяся на темных досках, была единственным следом человеческого присутствия.
Часов в пять они ушли с пляжа, и Риго захотел купить газету. Ингрид удивилась. С тех пор как приехали в Жуан-ле-Пэн, они не прочли ни одной газеты, если не считать киношного журнала, который Ингрид покупала каждую неделю.
Но газетный киоск был закрыт. И на улице Ги де Мопассана все магазины уже опустили шторки. В одиночестве они шли по тротуару и повернули обратно.
– Тебе это не кажется странным?
– спросила Ингрид.
– Да нет... Почему?
– Риго изо всех сил старался говорить беззаботным тоном.
– Сезон закончился, а мы с тобой и не заметили...
– А зачем тебе газета? Что-то произошло?
– Нет.
В сквере у сосняка тоже никого не было. И на площадке, где обычно играли в шары, - ни одного игрока: может, жители Жуан-ле-Пэна тоже покинули свой городок, как и отдыхающие?
Перед входом в "Провансаль" стоял фиакр с белой лошадью, и кучер кончал укладывать кучу чемоданов. Потом он сел на свое место и щелкнул кнутом. Еще медленнее, чем обычно, лошадь стала спускаться по аллее, идущей от отеля. Ингрид и Риго на минуту застыли на пороге, чтобы послушать, как замирает цокот копыт.
У Риго возникло дурное предчувствие, у Ингрид, видимо, тоже, потому что она сказала:
– Может, здесь будет землетрясение...
А заливавший все вокруг солнечный свет делал тишину еще более непроницаемой.
В холле отеля - никого. Обычно в это время постояльцы собирались здесь за столиками на аперитив и, когда Ингрид с Риго возвращались с пляжа, их встречал гул разговоров.
Консьерж стоял за стойкой.
– Еще одну ночь можете провести здесь. А завтра я устрою вас на вилле.
– Остались одни мы?
– спросил Риго.
– Да. Все уехали после завтрака. Из-за заметки во вчерашней парижской газете...
– И он повернулся к доске с ячейками, где болтались теперь уже никому не нужные ключи.
– Я переселил вас в другую комнату, - сказал он. Осторожность не помешает. На втором этаже... Сейчас принесу обед...
– У вас есть эта заметка?
– спросил Риго.
– Да.
На сей раз они воспользовались лестницей и по коридору, освещенному лишь ночником, дошли до номера 116. Шторы на окнах были опущены, но солнце тем не менее проникало сквозь них и рисовало на полу узкие полоски света. В комнате оставался только голый матрас на кровати. Риго подошел к окну и развернул газету, которую дал ему консьерж. В глаза бросился заголовок статьи на первой странице: "Благоуханное гетто... Великосветский путеводитель по отелям Лазурного берега". В начале статьи - список фамилий. Его собственная туда не попала из-за своего французского звучания.
– И о чем там речь, в этой статье?
– спросила Ингрид.
– Да ничего интересного...
Он сложил газету и засунул ее в ящик ночного столика. Когда через несколько лет кончится война и отель опять заживет своей бурной жизнью, какой-нибудь постоялец найдет эту газету, как он сам нашел пустую пачку "Крейвен". Риго лег рядом с Ингрид на матрас, прижал ее к себе. На ночном столике валялась табличка: "Не беспокоить", но теперь не было никакой нужды вешать ее на ручку двери снаружи.
Спал он плохо. Несколько раз просыпался и проверял, тут ли Ингрид. Хотел закрыть дверь на ключ, но это была излишняя предосторожность: консьерж дал ему отмычку, открывавшую все двери между комнатами.
Вот несколько человек под водительством Темного Пятна вошли в холл сейчас начнется полицейская облава. Но он нисколько не боялся за Ингрид. Эти люди ходили по коридорам всех шести этажей с фонариками, чей свет пробивал темноту. И надо было открыть одну за другой двести пятьдесят комнат, чтобы узнать, заняты они или нет.
Риго слышал, как через равные промежутки времени на верхних этажах хлопают двери. Хлопанье приближалось, до них уже долетали голоса: Темное Пятно и все остальные были на их этаже. В руке Риго сжимал отмычку. Как только он услышит, что они открывают соседний номер, он разбудит Ингрид, и они проскользнут в комнату рядом. И эта игра в кошки-мышки будет продолжаться по всем комнатам их этажа. Их не найдут - они забьются в самый дальний угол ночного "Провансаля".
И вдруг, вздрогнув, он снова проснулся. Ни звука. Двери не хлопают. Сквозь шторы на окнах льется дневной свет. Он повернулся к Ингрид. Положив ладонь под щеку, она спала младенческим сном.