– Мы на минуту, - сказала она.
– Вы не могли бы подождать нас в машине?

Он вышел первым и открыл ей. Когда она вышла, он закрыл за ней дверцу. Потом заглянул ко мне в открытое окошко:

– Если заскучаете, можно закурить... Сигареты в ящичке для перчаток.

Они двинулись к человеку с портфелем. Я заметил, что мой спутник немного подволакивает ногу, но держится очень прямо, заботливо и покровительственно обнимая женщину за плечи. Они пожали руку человеку с портфелем, тот открыл ворота и пропустил их вперед.

Из ящичка для перчаток, когда я искал там сигареты, выпал паспорт. Прежде чем положить на место, я открыл его: не могу сказать, сделал ли я это машинально или из простого любопытства. Французский паспорт на имя Ингрид Теирсен, в замужестве Риго. Меня удивило, что она родилась в Австрии, в Вене, городе, где я прожил несколько месяцев. Я закурил, но после первой же затяжки меня затошнило: сегодня ночью в поезде я совсем не спал и ничего не ел со вчерашнего обеда.

Я не вышел из машины. Пытался бороться с усталостью, но время от времени проваливался в какой-то полусон. Услышав шепот, я открыл глаза. Они оба и человек с темным портфелем стояли возле машины. Они пожали ему руку, и человек с портфелем, широко шагая, удалился.

Открыв дверцу, я вышел из машины.

– Вы не хотите сесть впереди?
– спросил я у мужчины.

– Нет-нет... Я вынужден сидеть сзади из-за ноги... Я еще не могу согнуть ее до конца... Старая рана в колене...

Казалось, он хотел меня успокоить... Улыбался мне. Риго ли это, упомянутый в паспорте?

– Можете садиться, - сказала мне она, очаровательно нахмурив брови.

Открыв бардачок, взяла сигарету и тронула машину довольно резко. Он по-прежнему оставался сзади, положив на сиденье вытянутую ногу.

Она вела машину очень медленно, и мне стоило больших усилий держать глаза открытыми.

– Вы сюда на каникулы?
– спросила она меня.

Я боялся, как бы они не задали других вопросов, более конкретных: "Где вы живете? Где вы учитесь?"

– Не совсем...
– ответил я.
– Я не уверен, что останусь здесь.

– Мы живем в маленьком домике возле пляжа Памплон, - сказала она.
– Но хотим подыскать себе что-нибудь другое... Пока вы ждали нас, мы посмотрели одну виллу... Обидно... Мне кажется, она слишком большая...

Он по-прежнему молчал за нашими спинами. Одной рукой он все время массировал свое колено.

– Что мне понравилось, так это название: "Иссамбр". Правда ведь, красивое?
– И она посмотрела на меня сквозь свои темные очки.

При въезде в Сен-Тропез мы повернули вправо, на дорогу к пляжам.

– Вот, начиная отсюда я всегда путаюсь, - сказала она.

– Дальше все время прямо.

Его столичный выговор навел меня на мысль спросить, не в Париже ли они живут.

– Да, но, может, окончательно обоснуемся здесь, - ответила она.

– А вы сами живете в Париже?

Я обернулся к нему. Нога его по-прежнему лежала на сиденье. Мне показалось, что он с иронией оглядывает меня.

– Да, в Париже.

– С родителями?

– Нет.

– Оставь его в покое, - сказала она.
– Мы же не из полиции.

Показалось море, далеко впереди, немного внизу, за виноградниками и сосновой рощицей, занимавшими довольно большое пространство.

– Ты опять проехала слишком далеко, - сказал он.
– Надо было взять левее.

Она развернулась и едва не столкнулась с машиной, ехавшей навстречу.

– Вам не страшно?
– спросил он меня.
– Ингрид очень плохо водит. Через несколько дней, когда моя нога будет получше, я смогу сесть за руль.

Мы свернули на дорогу, в начале которой был указатель: "ТАИТИ МООРЕА".

– У вас права при себе?
– спросила она меня.

– Да.

– Тогда вы можете вести машину вместо меня. Так будет разумнее.

Она остановилась у перекрестка, и я уже был готов сменить ее за рулем, но она сказала:

– Нет-нет... Не сейчас... Попозже...

– Теперь налево, - сказал он и показал ей еще одну табличку "ТАИТИ МООРЕА".

Теперь мы ехали по дороге, обсаженной розовыми кустами, вдоль каменной ограды, в которой оказалась темно-синяя дверь. Здесь машина остановилась.

– Я предпочитаю вернуться по пляжу, - сказал он.

Мы поехали дальше, пока не очутились на пустыре перед рестораном "Моореа", где была устроена автостоянка. Поставив машину, мы прошли по пустой террасе ресторана и оказались на пляже.