Василий кивнул, но улыбки у него не получилось. Он оглянулся на Лаврова - тот смотрел на него ласково, прищурив глаза.

– Мы вас пригласили посоветоваться, - мягко продолжал Антонов-Овсеенко.
– Вот говорят, что Антонова поддерживают крестьяне трех уездов, где прошло пригородное движение и где созданы комитеты СТК.

Василий нахмурился: "Не к тому ли клонит, что мой отец в комитете? Я сам признаюсь, нечего меня успокаивать!"

И он, подняв глаза на Антонова-Овсеенко, твердо сказал:

– Вам про моего отца сказали? Да, это верно. Он в комитет был записан. Я уже командование сдал Андрею Филатову.

– Подождите, я не понимаю, - развел руками Антонов-Овсеенко.

– Почему сдал?
– тревожно встал с кресла Лавров.
– Кто приказал?

– Зачем приказа ждать? Я коммунист. Раз отец в предателях...

– Ах, вон оно что!
– закивал головой Владимир Александрович. Теперь все ясно. А почему вы, Ревякин, считаете отца предателем?

Василий замялся.

– Хорошо, к отцу еще вернемся. Давайте поговорим вообще о крестьянах. Вот вы, Ревякин, верите, что за бандитов стоят крестьяне? Основная, средняя масса?

– Да что вы, Владимир Александрович!
– воскликнул Василий, почувствовав себя легче оттого, что снял с души груз.
– От темноты от своей мужик страдает. Вот я, примерно, знаю, что надо пережить тяжелое время. Знаю, что скоро будет легче... А мужики этого не знают и не верят этому. Отвыкли верить. А им шептуны всякое нашептывают про коммуну, грозят. Да еще наши дураки... некоторые, - поправился Василий, - властью балуются...

– Очень хорошо сказал!
– воскликнул Антонов-Овсеенко.
– Именно: балуются властью! Врагам, эсерам пищу дают для пропаганды! Кстати, повернулся он к Лаврову, - из Москвы скоро прибудет к нам сто человек лучших рабочих-пропагандистов. Разошлем по уездам. Так тогда в чем же дело, дорогой Ревякин? Почему крестьяне молчат? Почему без сопротивления отдают Антонову овес, хлеб, лошадей? А от наших продорганов прятали хлеб в землю?

– А это, Владимир Александрович, в селах такой неписаный закон: круговая порука. Вот мне в прошлом году старик один так сказал: вы, говорит, приедете на денек, да и уедете, а нам тут с потьмой да с тоской оставаться наедине. Выдай я вам кого - мне красного петуха под крышу подпустят. Куда я ночью с семьей денусь? А то и совсем убьют. У нас, говорит, как в стаде: одна круженая овца может всех замучить... И я тогда, Владимир Александрович, еще подумал: вот бы в каждом селе иметь свою круговую поруку!

– Примерно то же самое говорил я вам вчера, - обрадованно воскликнул Борис Васильев, сидевший до сих пор в стороне.
– Именно круговая порука использовалась земствами, именно ею воспользовались и эсеры! Стоит дать крестьянам почувствовать, что в селе прочно обосновалась красная воинская часть, они выдадут всех своих обидчиков, всех бандитов! А мы устраиваем погони, топчем поля вслед за антоновцами.

– Уже и сейчас много случаев, - подтвердил Василий, - когда мужики приводят бандитов. И бандиты сами стали приходить. Я сегодня в Губчека с тестем встретился. Мы считали его погибшим, он разведчиком был заслан под Каменку. Там попал в руки вохровцев... Но его спас Митрофан Ловцов, бывший дезертир, мой односельчанин из сектантской семьи. Теперь к нам перешел. А помогал им ямщик Елагин, мужик крепкий, умный...

Хотел Василий сказать и про Соню, да застряло слово в горле.

– Ну вот, видите, - радостно поднялся с кресла Антонов-Овсеенко.
– А вы своего отца уже в предатели записали! Вы виделись с ним? Говорили?

– Нет... не говорил. Мимо ездил, а не лежала душа встречаться.

– Он еще к тебе в коммуну вернется, - с улыбкой сказал Лавров, подойдя к Василию.

– В тебе, Ревякин, мы не сомневались.
– Антонов-Овсеенко подал ему листок бумаги, на котором было написано: "в 4 часа 30 минут".
– Это время, на которое надо прислать ко мне вашего тестя, вернувшегося из плена, и этого... Как его? Да, да, Митрофана Ловцова.

– Есть пригласить Олесина и Ловцова, - отчеканил Василий, вставая.

– Не удивляйтесь, Ревякин, когда вернетесь в Губчека: пока вы сидели в приемной, у вас там арестован Смородинцев. Он был связан с агентурой эсеров. Он даже на вас писал донос, вы это знаете?
– Антонов-Овсеенко изучающе посмотрел на Василия.

– Я подозревал, что кто-то меня оговорил перед начальником, но на Смородинцева не грешил. Он всегда был со мной приветливый.

Антонов-Овсеенко многозначительно переглянулся с Лавровым и Васильевым.

– Подальше от такого привета, Ревякин!
– по-отцовски строго посоветовал он Василию.

– Желаем тебе, Ревякин, победы. Когда думаешь вернуться в отряд? поинтересовался Лавров.

– Как прикажут. Хоть сейчас.

– Сегодня тебя не отпустят. Обстановка изменилась. В ваш край двинулись крупные силы Антонова. Не забудь о листовках. Захвати их с собой побольше!

– Есть захватить побольше!

Выйдя из кабинета, Василий быстро зашагал по коридору и чуть не столкнулся на повороте с Пановым.