– Я справлялась в архивах относительно символических увечий, связанных с убийствами, совершенными «Коза ностра». Их не так уж много, и ни одно даже близко не подходит к совершенным.

– Думаете, преступники роются в архивах перед тем, как сделать то, что делают?

– Тела обнаружены в куче песка возле Западного шоссе, но установлено, что убиты эти люди не там. Их туда привезли, и это свидетельствует о маниакальном поведении. Обычно преступники оставляют трупы на месте. Разве не так?

Лоррейн отвернулась к окну.

– Я же только что объяснил. Преступники не следуют каким-то правилам. Увезли они тела – ну и что? Все это лишь говорит мне, что оставлять Мистретту на месте было опасно. Они совершили убийство слишком близко от своего дома.

– Можно переменить тему?

Лоррейн продолжала смотреть в окно, но руки ее и ноги под стулом были скрещены.

– А как быть с отпечатком большого пальца на часах Мистретты и части ладони на шее его телохранителя? Разве преступники не приняли бы мер, чтобы отпечатков не осталось? А сумасшедший убийца не станет беспокоиться об отпечатках. Ему даже не приходит в голову, что его могут схватить, потому что он полностью оправдывает свои деяния.

Гиббонс покачал головой:

– Мы пока ничего не знаем об этих отпечатках. Их могли оставить сами убитые, или их жены, или подружки, или дети. Пока это неизвестно.

Каммингс сложила руки на груди и уставилась на него.

– Неужели вы так глупы, что полагаете, будто нет никакой связи между расположением этих ран и Дональдом Эмериком?

Гиббонс твердо встретил ее взгляд.

– Вам не приходило в голову, что Иммордино мог позаимствовать эту идею у Эмерика? Мелькала хоть раз такая мысль?

Каммингс нахмурилась.

– Психиатрические больницы – не тюрьмы. Больные вроде мистера Эмерика и мистера Иммордино не обмениваются опытом. Я вижу, вы не верите, что мистер Иммордино болен, и считаете его симулянтом, однако назначенные судом психиатры признали его параноидным шизофреником, и несколько врачей подтвердили этот диагноз под присягой. Вот почему он находится в Трёнтоне более полутора лет. Все эти врачи авторитетны, и я разделяю их диагноз. Судя по заключениям, которые я читала, мистер Иммордино не мог убить никого. У него нет такой возможности.

Гиббонс поглядел на жену. Та приподняла брови и пожала плечами. Даже Лоррейн понимала, что Каммингс не права. Изоляция не мешает гангстерам устраивать убийства. Дать поручение убрать кого-то для них не проблема. Все равно что заказать порцию пиццы.

Не дал ли Иммордино заказ убрать его и Тоцци?

Он потянулся к стоящему на плите кофейнику и снова наполнил свою чашку.

– Кстати, о заключениях. Я заглядывал в дело Эмерика.

Убитые им женщины были блондинками. Совершил убийства он сразу же после того, как его исключили из духовной семинарии. Судя по документам, вел он себя там совершенно ненормально, например, врывался в чужие комнаты и принимался искать в мусорной корзине свой, якобы украденный со стены выключатель. Когда Эмерик попытался распять себя на яблоне, то, наконец, от него решили избавиться и отправили домой к родителям. Никто не мог понять, что с ним происходит, пока он не убил этих двух женщин. За несколько месяцев до этого он случайно увидел одного из священников семинарии, тот, одетый как мирянин, шел с подружкой-блондинкой в кино. Должно быть, Эмерик относился к этому священнику с величайшим почтением, считал воистину святым человеком. Он потащился за ними в кинотеатр и заметил, как священник обнял девицу. После сеанса вновь отправился за ними и увидел, что они целуются в машине священника. Вот что послужило причиной его безумия. Та женщина была грешницей, говорил он потом психиатру, и ей нужно было отпустить грехи, перекрестив её. Беда в том, что ту девицу он не разглядел толком и принимал за нее других блондинок.

– Да, все это я знаю. К чему вы клоните?

– Вот к чему. Если Эмерик видит свою миссию в том, чтобы спасти душу некой заблудшей блондинки, с какой стати ему убивать двух гангстеров? Это как-то не совпадает с его замыслом.

– Поведение этого человека иррационально. Возможно, его «миссия», по вашему выражению, приняла после первых убийств более крупные масштабы. Возможно, теперь он преследует более серьезных грешников. Мистретта определенно подходит под эту категорию.

– Док, мне в это не верится.

Гиббонс отхлебнул кофе.

Каммингс, сузив глаза, обдала его арктическим холодом.

– В таком случае вы – воинствующий невежда.

Гиббонс поставил чашку:

– Каммингс, знаете, в чем ваша беда? Уж раз вы психолог, люди должны при любых обстоятельствах принимать вашу версию. Посчитайтесь немного и с моим профессиональным опытом. Я уже почти тридцать лет охочусь за гангстерами. И знаю, что, когда убивают главаря мафии, это не случайность. Это преднамеренное убийство. Можете мне поверить.

– А почему ваш опыт значит больше, чем мой? Потому что вы крутой мужчина и носите пистолет? Я принимала участие в расследовании более сорока дел убийц-маньяков. Видела, как они уродуют трупы. Воссоздавала их образ мыслей и излюбленные методы действий. Убийцы-маньяки блюдут ритуал. Им надо совершить убийство определенным способом. Этот убийца истратил на две жертвы восемь пуль, совершив один и тот же обряд. Потом перевез оба трупа в другое место. Для этого требуется время, заранее продуманный план и крепкий желудок. А гангстеры долго не возятся. Совершив убийство, они тут же скрываются с места происшествия. Разве я не права? Эти убийства совершены со вкусом.Для удовлетворения какой-то внутренней потребности.