Француз, похоже, был активным партнером, показывавшим свои тощие мускулы Бамберу. Я должен признать некоторое незнание в вопросах подобного рода. Но у меня создалось впечатление, что он изобретательный и темпераментный любовник. Нужно было окончательно добить беднягу Бамбера, потому я использовал всю пленку. Затем они какое-то время оставались недвижимы, будто мертвые, а я тем временем извлек вещественное доказательство из аппарата. Затем француз поднялся и надел брюки. Он вытащил чемодан, достал оттуда кое-какую одежду и переоделся в темносерый костюм, сшитый по всей видимости на континенте.

Чувствовалось, что он спешит поскорее выйти, прихватив с собой пистолет, крошку "вальтер", спрятанный в библиотеке. Проверив содержимое своего бумажника, он, усевшись на кровати, обменялся несколькими словами с ещё не пришедшим в себя Чимсом. Быстрый поцелуй на прощанье - и он исчез из моего поля зрения. На пластинке как раз была пауза между мелодиями, и я услышал, как хлопнула дверь.

Я вернулся по крыше при туманном свете луны, медленно всходившей над Вестминстером. Сияли звезды, и пока я спускался, легкий бриз заставил меня дрожать. Вновь войдя в квартиру с помощью пластиковой отмычки, я оставил фотоаппарат на лестнице. Он хорошо послужил и мне не хотелось его портить.

– 106

Чимс во всей своей розовой наготе наливал себе очередной стаканчик. Он живо повернулся ко мне, выронил стакан и побледнел. Стакан медленно прокатился по полу, неприятно бренча, и остановился у плинтуса. Капли жидкости блистали на паркете, отражая свет. Чимса охватили стыд и паника.

– Бамбер, старина, как я рад вновь видеть тебя.

Он несколько раз открыл рот, но оттуда ничего не вырвалось, кроме жалкого хрипа. После того, что произошло, не считая поглощенного алкоголя, мое появление полностью парализовало его мозг. Я немного расслабился... Бедняга был так напуган, что боялся пошевельнуться.

– Скажи мне, золотце, часто ли проявляются твои дурные наклонности? Тем более с иностранцем. Когда я предлагал тебе четыреста фунтов, я не думал, что вам надо платить натурой. Тем более, что теперь это не нужно ни мне, ни тебе.

Я сунул ему под нос кассету, держа её между большим и указательным пальцами как свидетельство смертельной угрозы.

– Великолепное зрелище... Кто хореограф? У меня было место на балконе.

Плечом я указал на незашторенное стекло. Он мгновенно все понял и с воплем бросился на меня, оказавшись гораздо проворнее, чем я ожидал... Может быть, оскверненная страсть придала ему эту силу. Пока я старался спрятать заветную пленку в карман, он уже был возле меня. Кассета отлетела, а я рухнул на пол вместе с Бамбером. Тем не менее я не забыл выставить вперед руки, чтобы смягчить падение.

Он был гораздо тяжелее и сильнее, чем казался. Тем более, что его научили кое-чему, скорее всего на былых занятиях по самообороне. Мы катались по полу, создавая гротесковую композицию из голых членов и роскошных одеяний. Он рыдал от ненависти и все время повторял: "Свинья, свинья, свинья! ", пытаясь ударить кулаком в горло или коленом в пах.

Не думайте, что я был хладнокровен и точен. Не было ни того ни другого. Я сражался против того, кто был сильнее меня, хорошо использовал элемент внезапности, и обладал силой выше средней. У него были все основания меня изувечить. Но в конце концов и я был не лыком шит, и имел не меньшие основания остаться целым и невредимым. Так что в конце концов он забыл обо всем и только жалобно хватал ртом воздух в ожидании последнего удара.

Я поднял пленку и осмотрелся вокруг, ища какое-нибудь оружие. Был большой штык, французский, способный проткнуть насквозь, но не легко ранить. Он лежал в пачке нетронутых писем. Я взял его, несколько раз взмахнул и повернулся к Чимсу. Тот стоял на четвереньках с поникшей головой, но уже восстановив дыхание. Я остался в стороне, спокойно дожидаясь, пока он сможет заговорить.

– Отлично, Бамбер, - проворчал я, - Полагаю, что теперь ты умеришь свой гнев, и мы сможем поговорить о деле.

Он поднял голову. В глазах читалась бессильная ненависть.

– По крайней мере, если ты не ответишь мне на все вопросы, копии этого фоторепортажа о твоей недавней деятельности будут посланы твоим родителям, коллегам, в бригаду полиции нравов на Вест-Энд Сентрел и всем тем, кто придет мне на ум. С указанием места, где вас можно накрыть.

– Чтобы облегчить тебе размышления, посмотри на этот прекрасный штык. Я не могу позволить себе убить тебя, но мои наниматели не сочтут излишним, если я слегка тебя порежу. Ну же, Бамбер, ну!

Он дополз до кровати и улегся там.

– Ты негодяй, Джаспер, невероятный мерзавец.

Должен сказать, что он прав. Я был ничтожен даже в своих собственных глазах. Но я был взволнован и боялся проиграть, тогда последует не головомойка у родителей, а моя отставка... Можно было действовать проще, но я вынужден был применить силу, чтобы он понял все... В каком-то смысле его подчиненное положение не облегчало мне жизни, напротив.

– Перестань ругаться. Вернемся к сейфу 2371. Ты говорили об этом с вашим французским другом. Теперь расскажи мне.