Юрий Яковлевич Яковлев

ПАМЯТЬ

ВЕЛИКОЕ НЕПОСЛУШАНИЕ

После урока в пустом классе сидела черноголовая девочка и рисовала. Она подперла щеку кулачком, от чего один глаз превратился в щелочку, и старательно водила кисточкой по листу бумаги. Время от времени девочка отправляла кисточку в рот, и на губах виднелись следы всех красок ее небогатой палитры. За этим занятием ее и застала завуч Антонина Ивановна.

– Тебя оставили после уроков?
– спросила строгая наставница, и в пустом классе ее голос прозвучал гулко и раскатисто.

– Нет, - отозвалась девочка и нехотя встала.
– Я рисую.

– Почему не идешь домой?

– У меня скоро кружок.
– Девочка по привычке отправила кисточку в рот.
– Я хожу в танцевальный.

Антонина Ивановна собралась было уходить, но девочка остановила ее неожиданным вопросом:

– Вы Лиду помните?

– Какую Лиду?
– Мало ли на своем веку завуч знавала Лид вроде этой черноголовой.
– Какую Лиду?

– Лиду Демеш.

– Из какого класса?
– почти механически спросила завуч.

– Она не из класса, - ответила девочка.
– Она из Орши.

Слова "из Орши" почему-то заставили Антонину Ивановну задержаться. Учительница опустилась на краешек парты, задумалась.

– Она спала на минах, помните?

– На минах?

– Она спала на минах. Одна в холодной сараюшке. Мины могли взорваться. Вы приходили к Лиде за минами. Помните?

Черноголовая как бы взяла за руку пожилую учительницу и привела ее в покосившийся сарай с крышей из ржавого, отслужившего железа. Дверь открывалась со скрипом. Внутри было темно, пахло дровами и прелью. А в дальнем углу стояла койка на кривых ножках.

– Вспомнила, - с облегчением сказала Антонина Ивановна, и ее голос прозвучал задумчиво, приглушенно, словно донесся из Лидиной сараюшки. Мины лежали под койкой в груде битого кирпича.

– Верно, - подтвердила девочка.

Со стороны разговор завуча и девочки выглядел очень странно.

Девочка вспоминала то, чего она в силу своего возраста не могла помнить, и как бы задавала учительнице наводящие вопросы.

– А помните, как Лида торговала яйцами?

– Какими яйцами?

Антонина Ивановна слегка покраснела - уж слишком много получалось наводящих вопросов.

– Обыкновенными яйцами, - пояснила девочка.
– Лида выносила на станцию полную корзину. А вы в это время подкладывали под состав мину.

– Верно! Немцы бежали от вагонов к Лиде, совали ей засаленные марки, а я делала свое дело... Что ты еще помнишь о Лиде?

Антонина Ивановна и не заметила, как вместо "знаешь" сказала "помнишь". На какое-то мгновение ей показалось, что обо всем, что в годы войны происходило в Орше, она впервые узнаёт со слов своей ученицы. И оттого, что маленькая ученица так уверенно ориентируется в ее военном прошлом, пожилая учительница почувствовала себя защищенной от разрушительной силы забвенья. Теперь она настойчиво прокладывала дорогу в свое прошлое, благо в этом трудном занятии у нее оказалась прекрасная помощница.

– Что ты еще помнишь о Лиде?

– Накануне праздников Лида всегда стирала свой пионерский галстук. Она же не носила его?

– Не носила. Но стирка галстука напоминала ей мирное время.

Хотя мыло было на вес золота.

– На вес золота? Мыло?
– удивилась черноголовая и тут же продолжала свой рассказ: - Однажды Лиду застал полицай.

– Она мне об этом не рассказывала, - нерешительно сказала завуч.

– Застал, - уверенно повторила девочка.
– Но Лида не растерялась выплеснула воду на кирпичи. Красный галстук слился с кирпичами.

В это время дверь отворилась, и в класс, очень невысоко от пола, просунулась стриженая голова. Тонкий голосок, заикаясь, произнес:

– Вв-вас директор зз-зовет!

Голова исчезла. Антонина Ивановна, однако, не спешила уходить.

– Ты откуда знаешь про Лиду?
– спросила она.

– Знаю.
– Девочка внимательно смотрела на завуча, при этом облизывала кисточку.
– Я и про вас знаю... Юная партизанка Тоня Кулакова...

– Тоня Кулакова, - подтвердила Антонина Ивановна и посмотрела на свою маленькую собеседницу как бы издалека.
– Я ведь тоже была девчонкой. На два года старше Лиды.

– Лида все время толкалась на станции. Среди фашистов. Считала вагоны. Заглядывала внутрь. И записывала.

– А я доставляла записочки партизанам.

Теперь разговор строгой наставницы и ученицы напоминал встречу двух бывалых людей, когда один помогает вспоминать другому, и две человеческие памяти сливаются в одну.

– Лида не только хранила мины, она собирала их, - говорила девочка. Она была ловкой и осторожной. Ни одна мина не взорвалась в ее руках.

– Мина не взорвалась, - подтвердила Антонина Ивановна и опустила голову, - но Лида погибла...