Всегда Кэлвидон-хауз вносил мир в его душу, и теперь Роджер раскаивался, что когда-то после вспышки гнева покинул его на долгие два года.

«Я всего лишь частичка вас!»— хотелось ему сказать озеру, и мостику, изящной дугой возвышающемуся над ним, громадным вековым деревьям в парке и зеленым лугам, стелющимся подобно зеленому бархату на противоположном берегу.

А за лугами темнели густые леса, где он любил играть в детстве, где обитали сказочные рыцари, драконы и другие таинственные существа, о которых рассказывали легенды.

Он чувствовал, как успокаивается его дыхание, как ровнее бьется сердце. И вдруг какое-то шестое чувство подсказало ему, что в комнате он не один.

Роджер обернулся.

В сумраке, который уже начал сгущаться в спальне, он разглядел по ту сторону пышной кровати маленькое личико с большими серыми глазами, круглыми от испуга, обрамленное прядями волос, столь светлых, что луч закатного солнца проиграл бы в соревновании с ними.

На какой-то момент лицо, которое могло принадлежать какой-нибудь нимфе с гобелена, казалось нематериальным. Затем он понял, что девушка, стоящая там, одета в серое и поэтому незаметное в сумраке платье.

— Кто вы? — спросил он. — И что вы тут делаете? После недолгого молчания тихий, мелодичный голос ответил:

— Я очень сожалею… Я не хотела слышать то, что было сказано, но и невозможно было прервать вас…

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

— Я вышивальщица, и меня наняли для реставрации занавесей.

— И вы прятались, пока мы с матерью находились здесь?

— Боюсь, что так и было.

Серые глаза молили о прощении. Алинда произнесла робко:

— Заверяю вас, что такое больше не повторится.

А то, что я услышала, я постараюсь забыть.

— Вряд ли это будет возможно, — сказал граф сухо. — Но я надеюсь, что все услышанное вами не распространится за пределы этой комнаты. Не назовете ли вы мне ваше имя?

— Алинда Сэлвин.

— Я уверен, что могу на вас положиться, мисс Сэлвин.

— Конечно.

Алинда вышла из-за спинки кровати, и Роджер разглядел, что она выше ростом, чем казалась на первый взгляд. В то же время она была так стройна и грациозна, что неудивительно, если он принял ее за нимфу.

«Она еще очень молода», — подумал он, глядя на мягкие очертания ее личика, на тонкую шею, увенчанную головкой с золотой короной светлых волос. Ее вид что-то пробудил в его памяти, но было непонятно только, что именно.

Она двинулась к двери, но он вновь обратился к ней:

— Вы здесь давно, миссис Сэлвин?

— Я приехала вчера вечером. Я очень надеюсь, что моя работа удовлетворит миледи.

— Вы вынуждены работать?

— Да, я нуждаюсь в деньгах.

Алинда бросила на него прощальный взгляд, вышла в коридор и тихонько притворила за собой дверь, оставив его в одиночестве.

Роджер еще некоторое время после ее ухода стоял у окна. Ему как будто не хотелось покидать комнату Мазарини. Все же, сделав над собой усилие, он сдвинулся с места и по широкому коридору направился в свои покои.

Он не сомневался, что к его приходу все следы пребывания там нежелательного обитателя будут тщательно убраны, и действительно нашел на своем месте Ходжеса — старого лакея, который прислуживал еще его отцу.

Костюмы графа нашли свое место в шкафу, под ними аккуратно размещались ботинки, сапоги для верховой езды и штиблеты.

— Приятно тебя видеть, Ходжес, — сказал Роджер, протягивая руку старику.

— Я молился, чтобы ваша милость вернулись до того, как я уйду на покой.

— А ты решил уйти на покой?

— На меня жаловались, милорд, будто я уже слишком стар, чтобы служить в доме.

— Кто жаловался?

Старик ответил не сразу. Он пораскинул умом и нашел подходящее выражение.

— Гости ее милости.

— Ты имеешь в виду кого-то конкретно? — настаивал граф.

Гнев снова вскипал в нем, и он готов был сорваться от любого пустяка.

Старик это почувствовал, но не мог не высказать всей правды.

— Боюсь, милорд, что в чем-то они правы, я не так быстро двигаюсь, как требуется джентльмену, который всегда куда-то спешит. Хотя покойный милорд и вы, ваша милость, всегда говорили, что нет мне равного в знании охотничьей одежды, бриджей и прочего, я, однако, с трудом разбираюсь в этих новомодных костюмах — какие нужны для езды на автомобилях, какие для гольфа, а какие для игр, которых сроду не видывали в Кэлвидоне.

— Сколько тебе лет, Ходжес?