...Так. Сегодня ко всему прочему нам еще остро необходимы лирические разговоры. А дело явно идет к тому: вид взволнованный, платье новое, прическа тоже новая - строго, но изящно. Села. Закинула ногу на ногу. Понятно: это чтобы лучше разглядели, какие у нас колени и вообще. И замечательные туфельки, последний крик. Где они их берут? У Варьки таких отродясь не было. И не будет. Не умеет достать, дуреха. Да и зарплата того... Да и тетка в деревне.

– Знаете что, Лариса, - сказал Мокшин очень вежливо, - я лучше зайду как-нибудь в другой раз. Насколько я понимаю, вы меня сюда вызвали не для делового разговора. А к неделовому я не способен. Настроение плохое, еще нахамлю.

– А другого раза не будет, - кокетливо сказала Лариса и покачала своей красивой ногой.
– Мы теперь долго не увидимся.

– Едете в отпуск?
– учтиво спросил Олег.

– М-м... допустим.

...Ну, хорошо. А дальше? Да, был у нее на дне рождения. Понял все взгляды, намеки и прикосновения. Танцевали, и я, как воспитанный человек, говорил комплименты. Но, когда было предложено остаться, чтобы "помочь убрать", - ушел. Ушел! И, знаешь что, втянуть меня сейчас в тягомотный разговор я не дам... Хватит уже объяснений, сыт по горло.

– Ларочка!
– очень оживленно заговорил Мокшин.
– Я искренне рад, что вы наконец вырветесь из постылых стен нашего офиса. Поезжайте. Загорайте. Сводите с ума мужчин. Влюбитесь в хорошего, красивого и перспективного физика. Или в генетика. Он несомненно ответит вам взаимностью. А я с восторгом и букетом роз прибегу на вашу свадьбу.

Уф-ф-ф...

Лариса все улыбалась, хотя на шее выступили красные пятна.

– Благодарю за пожелания, они очень уместны, - она поправила на коленях юбку, - самое трогательное в них - поспешность. Должна сказать, дорогой Олег Николаевич, что ваше самомнение выглядит довольно смешно...

...Врет. Все врет. И понятно: женское самолюбие. Конечно, обиделась, вон и щеки покраснели, а в глазах тоска, даже сквозь праведный гнев видно...

– Вы можете сколько угодно воображать себя плейбоем, дело ваше, но это еще не значит, что каждая женщина только и ждет, как бы признаться вам в любви.

...Все поняла. Молодец, ей-богу!..

– Я просила вас зайти потому, - продолжала она, становясь все более официальной и надменной, - что завтра меня уже не будет, а тут лежит документ, с которым вам будет интересно ознакомиться.

Лариса встала, взяла с директорского стола какую-то папку, вынула из нее листок и протянула Мокшину.

Вот это да!

В заявлении на имя директора института копировщица А.Я.Зленко требовала немедленно перевести ее в другую группу. С товарищем Мокшиным О.Н. работать ей стало невозможно из-за его постоянных придирок и, главное, из-за безобразного, неуважительного отношения к подчиненным, непомерного самомнения и нежелания ни с кем и ни с чем считаться. Если дирекция, говорилось в конце, не отреагирует на это заявление должным образом, Алевтина Яковлевна будет вынуждена уволиться.

– Ну как?

– Свинство...
– спокойно сказал Мокшин, - свинство и клевета. Ни к кому я не придирался. Просто люди не выносят, когда им говорят правду.

– Почему это, интересно, вы решили, что ваше личное мнение и есть правда?
– задиралась Лариса. Но Мокшину было не до нее.

– Пока я давал им консультации, как похудеть, да истолковывал сны, был "самый обаятельный" и "самый человечный", а как вместо этого потребовал работу, сразу стал безобразный и неуважительный.

– При чем здесь сны? Почему вы считаете всех глупее себя?
– она явно мстила за разочарование, за унижение, которое только что так мужественно пережила.
– Мне, например, вы в прошлый раз тоже не стали гадать, я же не злюсь.

– Да вы-то тут при чем?! Вам, если уж на то пошло, я не стал гадать в ваших же интересах.

– То есть как это?

– Лариса, хватит, не до того.

– Но почему же вы все-таки мне не стали гадать?

...До чего настырна... Ну, получай...

– Да потому, что у вас рука... ненормальная. Плохой получается прогноз.

...Нет, какова Алевтина?!

– Что значит "плохой прогноз"?

– Да дьявол возьми, охота вам! Плохой, бессмысленный. Вас, Ларочка, согласно этому прогнозу, вообще уже нет на свете. Вы в раю. Играете на лютне или на чем там? На арфе. Под сенью кущ. В самом крайнем случае, попадете туда сегодня. Вот сейчас на нас с вами обрушится потолок... Директор уже видел эту кляузу? А? Лариса?

Лариса стояла с застывшим белым лицом, держа перед собой ладонь и с ужасом вглядываясь в нее, точно это был чужой опасный предмет. В третий раз за последние сутки Мокшин видел такое выражение лица. Вчера - Варвара, потом мать и вот теперь... Беззвучно шевеля губами и все так же держа руку на отлете, Лариса начала пятиться к двери, запнулась и упала бы, если бы Мокшин не успел подхватить ее. Он чувствовал, как она дрожит, да нет, пожалуй, это нельзя было назвать дрожью - ее било, трясло, колотило так, что стучали зубы. Мокшин посадил ее в кресло, и она сразу поникла, а лицо закрыла руками.