— Да пошла ты! — орал в ответ Мошков, пытаясь подняться, — ноги дрожали, и он никак не мог встать.

Максим просто стоял над Мошковым, с интересом наблюдая, как тот ворочается на земле. Точно так же — спокойно и с интересом — смотрела на Мошкова и Катя. И во взгляде ее было что-то неестественное, какое-то необъяснимое веселье. Словно только что произошло что-то забавное, над чем после можно будет вдоволь посмеяться у костра.

— Макс! — хрипло каркнула Эллина. — Ты видел?

Игнатьев пожал плечами.

— Видел бы — предупредил, — совершенно спокойно ответил он.

— Видел ты, видел, Макс. — Мошков все-таки встал на ноги и теперь злобно смотрел на Макса.

— Если бы я хоть что-то заподозрил, — ответил Макс, — я бы сказал. Что же я, враг себе, что ли? Эта дрянь могла и на меня броситься.

— Могла, — неожиданно спокойно заявил Мошков. — Но не бросилась. На них бросилась, а не на тебя.

— И что? — с неподдельным интересом спросил Макс.

— И то!.. — ответил Мошков.

Все замолчали, переводя недоуменные взгляды с Игнатьева на Мошкова. Минуты две царила тишина. Потом Юрий робко кашлянул. Эллина от этого звука вздрогнула и встрепенулась.

— Прыжок! Пойдешь со мной, — приказала она. — Первым. Вторыми — Малахов с Катей. Потом — Игнатьев с Дарьей. Последним — Коновалов. Вперед!..

До конца дня не переставая моросил дождь. Серая, мрачная и почти пустая Москва в такую погоду становилась еще более серой и выглядела бедной сироткой. Постепенно начали сгущаться сумерки. Черно-синяя бездонная масса долго висела над городом, не решаясь опуститься. Она то робко обволакивала пустые головы полуразрушенных многоэтажек, то вновь сползала и отплывала подальше, в страхе, что ее заметят.

Эллина продолжала идти не останавливаясь. Шла она, а значит, и команда. У всех на лицах читалась безумная усталость, но командир не думал о привале, а следовательно, об отдыхе надо было забыть и остальным. Оставалось ждать, когда Эллина устанет.

Ближе к ночи дождь усилился. Крупные холодные капли били усталых путников по лицу, но они продолжали идти. Воздух намертво застыл ледяной массой, призрачная водная пелена повисла между небом и землей, словно не желая пропускать людей вперед. Серые бездушные глыбы, бывшие некогда жилыми зданиями, словно бездомные псы, беспомощно съежившись от холода, озирались по сторонам в поисках несуществующего укрытия. Темно-серое небо стало почти черным, и лишь молнии изредка освещали мрачный небосклон, пламенеющий на горизонте непонятными, пугающими багровыми сполохами. Эллина наконец остановилась.

— Привал, — продребезжала она. — Ищем место для ночлега...

— Тут местечко одно неподалеку... — вставил Макс.

— Ты хорошо знаешь эту местность?..

Случись этот диалог раньше, все бы наверняка заподозрили неладное. Однако сейчас команда настолько устала, что слова Игнатьева (как, впрочем, и слова Эллины) все пропустили мимо ушей. Против ночлега в предложенном Игнатьевым месте никто не протестовал. Тем более что полуразрушенное здание в темноте чем-то отдаленно напоминало хибарку Данихнова.

Наскоро перекусив, все разошлись по углам и вскоре отбыли в царство Морфея. Не спала только Эллина. Ее тощий силуэт маячил в оконном проеме...

«Черная-черная темнота. А она еще бывает какой-то другой? Нет, не бывает... Почему она так давит? Почему так навязчиво и зло? Если сжать пружину, та после резко распрямится, вернется в исходное положение... А если ничего не происходит? Если она, сжавшись, так и остается... проржавела... Я больше не борюсь... устала... — размышляла Эллина. — Тьфу ты черт! Что за чепуха?! Пора спать ложиться...»

— Не помешаю? — Мошков облокотился на дверной косяк.

— Помешаешь, — отрезала Эллина.

— Да ладно тебе, строишь из себя крутую...

— Чего тебе надо? — сурово спросила она.

— Да так... — неопределенно пожал плечами Мошков.

— Бежать собрался? — спросила Эллина.

Мошков вздрогнул, растерялся и захлопал глазами. Эллина понимающе хмыкнула.

— Знаешь, — сказал Мошков, — я-то типа хотел смыться. Не, правда! На фига мне ваша компания сдалась? И все такое...

— Ну, смывайся, — предложила Эллина.

Мошков промолчал.

— Никуда ты не смоешься, — заявила Эллина. — Чувствую. Знаю...

— Почему это?! — удивился Мошков.

— Что-то тебя здесь держит. Есть у тебя какой-то интерес в этом деле. Нет?

— Интерес? — переспросил Мошков и усмехнулся: — У меня один интерес — живым остаться. А для этого самое необходимое — смотаться отсюда на фиг, пока всех не перебили. И меня заодно.

— Вали, пока жив! — Эллина передернула затвор автомата.