Выяснилось, впрочем, что с восходом солнца просыпается не только ветер. Вчера караванный, можно сказать, лишь брюзжал, теперь же он словно с цепи сорвался.

–  Почему у всей команды тряпки на мордах?
– неистово гремел он.
– Здесь что, Кимир? Или все-таки Харва?.. Что значит «только в походе»? В каком уставе написано, что в походе положено прикрывать лица? Во время песчаной бури - да! В бурю я и сам прикрою!.. Почему сейчас?

–  Многие из них с Пальмовой Дороги, - растерянно объяснял кто-то, видимо, погонщик «Самума».
– Там считается позором, если мужчина с голым лицом…

–  Нет никакой Пальмовой Дороги! Есть Харва!.. И если мужчина прикрывает морду, он либо кимирец, либо разбойник! И с теми, и с другими у меня разговор короткий!..

Караванный сделал зловещую паузу. Затем изрек - сухо и язвительно:

–  Не смогли добиться порядка перед походом, значит, будем наводить порядок во время похода…

Наведение порядка, как это ни странно, коснулось и Ар-Шарлахи. Досточтимый Хаилза приказал отвести его в рубку и приковать рядом со штурвалом уже сегодня, хотя до белых песков Чубарры им оставался добрый дневной переход. При условии попутного ветра, разумеется.

Стоя перед широкой амбразурой с поднятой заслонкой, Ар-Шарлахи оглядывал исподлобья красноватую, колеблющуюся от зноя равнину, а сзади по сторонам огромного штурвала молчали двое рулевых в белых выжженных солнцем балахонах и с повязками на смуглых скуластых лицах. Наконец тот, что за правым плечом, спросил тихо и равнодушно:

–  Ты - Шарлах?

Ар-Шарлахи покосился через плечо. Детина невозмутимо всматривался вдаль, будто и не он спрашивал. Ухватистые ручищи - на рогах штурвала.

–  Ар-Шарлахи… - поправил Ар-Шарлахи, снова отворачиваясь к амбразуре. Рулевой помедлил.

–  Ну, нам это все равно… Как тебя поймали-то?

Ар-Шарлахи неопределенно повел плечом.

–  Говорят, целый караван отрядили?
– с любопытством спросил второй.

Ар-Шарлахи опять отмолчался. Спиной почувствовал, что рулевые разочарованно переглянулись.

–  Ну так конечно… - проворчал первый.
– Разве от каравана уйдешь!.. А был бы настоящий, ходкий корабль… вроде этого…

–  Смотри, обломок!
– прервал его Ар-Шарлахи.
– Прямо по курсу. За правым колесом пропусти!

Действительно, навстречу набегал ребристый красно-черный камень солидных размеров. Матросы, не раздумывая, качнули штурвал. Скрипнули смоленые канаты, поворачивая переднее рулевое колесо. «Самум» шатнулся, слегка меняя курс.

В рубку тут же заглянул молоденький голорылый погонщик, чем-то похожий на секретаря досточтимого Ар-Мауры. Непонятно, за какие заслуги Единая Харва доверила этому щуплому юноше один из лучших боевых кораблей. Протекция, не иначе…

–  Кто скомандовал?

–  Там обломок был…- пояснил Ар-Шарлахи. Юноша грозно нахмурился, потом кашлянул, оглянулся воровато и спросил с замиранием в голосе:

–  Слушай… Так ты, значит, и есть тот самый Шарлах?..

–  Ну что?
– жадно спросила Алият, когда Ар-Шарлахи привели из рубки и вновь водворили на цепь.
– Говорил?

–  С кем?
– не понял тот.

В темных, хищно прищуренных глазах мелькнуло раздражение.

–  С людьми, конечно, с кем же еще!

–  Ты о чем?

Алият одарила его бешеным взглядом и больше вопросов не задавала. Покачивался настил, скрипели блоки, в снастях пел ветер. Эскадра забирала все круче к югу, к белым пескам Чубарры.

А после обеда пришла очередь Алият стоять в рубке. Оставшись в одиночестве, Ар-Шарлахи в самом подавленном настроении подобрался к амбразуре. Долго смотрел на плывущие навстречу подрагивающие полотна красноватого щебня, вяло размышляя, почему это все матросы на «Самуме» прикрывают лица повязками. Офицеры сплошь голорылые, а вот матросы… Такое впечатление, что досточтимый Тамзаа (это ведь он готовил караван к походу!) умышленно набрал команду целиком из жителей Пальмовой Дороги… Да нет, не может быть!.. И тем не менее все в повязках… Мода, что ли, у них такая пошла в предгорьях?.. Или это просто скрытый протест? В Харве-то, по всему видать, неблагополучно…

Алият привели обратно на удивление быстро. Как выяснилось, до караванного наконец дошло, что второй разбойник - женщина и, стало быть, делать ей в рубке нечего. Вернулась Алият возбужденная и необычно словоохотливая.

–  Караванного ненавидят, - как бы невзначай сообщила она.

–  Да я думаю… - согласился Ар-Шарлахи.
– Таких дураков я еще не встречал!.. Хаилза… Никогда ничего не слышал о таком караванном…

–  И к морю идти - боятся, - многозначительно добавила Алият.
– Так боятся, что аж пот их прошибает!.. Ар-Шарлахи хмыкнул и задумался.