– Буравский отъехал.

А когда будет, и будет ли, очевидно, считалось тут государственной тайной, потому что эти вопросы он вообще оставил без внимания.

– Да что же это такое! – возмутилась наконец Ольга. – Я вас прошу, пожалуйста, связать меня с вашим шефом! Я вас прошу вызвать его секретаря!

И вдруг, вильнув всем телом, оказалась по ту сторону стола, за которым сидел дядька. Тот неожиданно шустро вскочил, но Ольга уже неслась по коридору. Ее высокие каблуки гремели по бетону, и вдруг дробь оборвалась, а Ольга застыла, словно окаменев.

– Не трогайте меня! – сказала она подоспевшему дядьке. – Я повредила ногу!

Но этот дурак все же попытался, ухватив ее под локоть, спихнуть с места.

Она ступила на пострадавшую ногу и громко вскрикнула. Тут уж Артем бросился на помощь.

Ольгино лицо выражало страдание – и Артем мог бы поклясться, что она под своим васильковым костюмчиком вся мгновенно взмокла.

– Со мной это бывает, – сказала она Артему. – У меня не связки, а старое мочало…

– Вы танцевали? – сразу понял Артем.

Имелось в виду – профессионально. Он знал, на что похожи ноги балерин после десяти лет работы. Знал он и то, как за долю секунды перспективнейшая девочка становится инвалидом второй группы. В годы его молодости штопать связки еще толком не научились.

– Да, – сказала Ольга. – Мне бы дойти до стула, пожалуйста…

– Врач нужен? – спросил взволнованный Артем. – Укол, блокаду?

– Бинт, – отвечала она. – Пока – бинт.

Охранник даже не шелохнулся, хотя именно ему полагалось бы принести стул.

Что же, подумал Артем, за то тебе и деньги платят, чтобы не пущать. Хоть труп – но лишь бы на нейтральной территории.

– Держитесь за меня покрепче, – велел он Ольге, взял ее на руки и понес назад, до стула, принадлежащего охраннику. Там он усадил Ольгу и взял телефонную трубку.

– Как позвонить секретарю?

– Двести двадцать шесть, – сказал охранник. – Нет никого. Буравский отъехал.

– Пять, – ответил Артем. – В пятый раз вы это говорите.

Двести двадцать шестой не отозвался. Артем вспомнил, как Буравский звонил на склад, просил перемерить шесть километров ткани. Покосившись на охранника, он настукал «227», потом – «228». В цирке тоже были внутренние телефоны, только начинались не на двойку, а на тройку. Артем сообразил – не сотня же помещений в бывшем бомбоубежище! Может, и всего-то десять, но внутренний телефон тем не менее есть. Он набрал «221» – и тут ему повезло.

– Ал-ле-э? – спросила незримая светская дама.

– Буравского, пожалуйста!

– Геннадий Сергеевич, вас!

Надо отдать охраннику должное – он ничуть не смутился, когда изумленный Буравский примчался к его боевому посту. Да и Буравский не попытался из вежливости прочитать ему нравоучение.

Началась суета – из глубины бункера прибежала девочка с бинтом, сразу выяснилось, что бинт нужен не простой, а эластичный, послали девочку в аптеку, чуть ли не на руках перенесли Ольгу в кабинет, усадили в кресло, и Буравский, никого не спрашивая, позвонил и потребовал кофе.

– Называется – хотела предложить деловое сотрудничество, – сказала Ольга.

– Артем не знал вашего телефона, мы решили приехать без предупреждения.

Артем мог бы дать голову на отсечение – она и не спрашивала этого номера!

Но уличать лгунью не стал – ему делалось все интереснее.

Если внимательно наблюдать, узнаешь больше, чем ежели станешь задавать дурацкие вопросы. Артем это знал и потому не раз сочувствовал следователям, которым как раз и приходится задавать вопросы. Следователи не могли наблюдать свою клиентуру в естественной обстановке – Артем же мог. И, судя по всему, вранье было для Ольги более чем естественно, возможно, оно даже заменяло ей кислород…

Она водила ногтем по строчкам прайс-листов, задавала вопросы, Буравский отвечал, но все эти торгово-таможенно-налоговые дела были Артему чужды, и в какой мере Ольга разбирается в тряпочном бизнесе, он определить не мог.

В сущности, и сам он, случайно подслушав несколько телефонных разговоров Буравского, мог бы вот так тыкать пальцем в бумажку…

Мезенцев принес поднос с тремя чашками и любимыми сырными рожками Буравского.

И тут Артем прямо-таки насладился эпизодом.

Ольга сделала вид, будто не слышит, как открывается дверь, как приближаются шаги. И лишь когда поднос оказался прямо перед ней, когда выплеснувшийся из чашки кофе попал на распечатку, она резко повернулась к Мезенцеву, явив ему красивое лицо и широко распахнутые глаза.

Да, подумал Артем, вот ради этого человека она и приехала сюда, ради него из шкуры вон лезет. Что за странные пляски дамы из высшего общества вокруг какого-то, прости Господи, уголовника?

А Ольга тем временем поблагодарила Мезенцева за кофе, и отведала, и удивилась – как он заваривает столь вкусно и ароматично? Призналась, что в ее родном городе не то что на каждом углу кафе, а даже по три штуки на углу, и тем не менее попробовать настоящий кофе – проблема, ей с подругой удалось найти погребок, где еще можно насладиться, но – всего один.