– Обещай.

– Ладно, обещаю. Я не приеду домой, во всяком случае сегодня.

Это обещание вроде бы успокоило Телму, и она сказала совсем уже по-дружески:

– Откуда ты звонишь?

– Из гостиницы в Уайертоне.

– Ты еще не был в охотничьем домике?

– Был, но нам с Тьюри пришлось вернуться сюда, чтобы позвонить Рону домой.

– За каким чертом вам звонить Рону домой в такой поздний час?

– Чтобы узнать, почему он сюда не приехал.

– Он не приехал, – тупо повторила она. – Ты именно это сказал? Рона с вами нет?

– Пока что нет.

– Но отсюда он уехал много часов назад. Заехал около восьми. Я передала, что ты велел, и мы с ним по рюмке выпили. – А потом...

Она умолкла и Гарри пришлось попросить ее продолжать:

– А потом, Телма?

– Я... я попросила его, я его очень попросила не ездить в охотничий домик.

– Почему?

– Такое у меня было предчувствие, когда я его увидела, оно было таким сильным, что я чуть не упала в обморок, вот какое у меня было предчувствие. – И она начала рыдать, остальные слова тонули в рыданиях: – О, Господи... я так и знала... это по моей вине... Рон умер... Рон... Рон...

– Что ты говоришь, Телма?

– Рон... – она повторила это имя с полдюжины раз, а Гарри слушал с остановившимся сердцем и окаменелым лицом.

Тьюри подошел к телефонной будке и приоткрыл дверцу:

– Случилось что-нибудь?

– Да. Только я не знаю, что.

– Может, помогу?

– Едва ли.

– Ну дай хотя бы попробую. Иди, Гарри, присядь. Ты выглядишь ужасно.

Они снова поменялись местами, и Тьюри поспешно сказал в трубку:

– Алло, Телма. Это Ральф.

– Говорите.

– Послушайте, Телма. Я не знаю, в чем дело, но успокойтесь на минутку, ладно?

– Не могу.

– Почему бы вам не выпить чего-нибудь? Я подожду у телефона, а вы налейте себе...

– Не хочу я ничего пить.

– Ну ладно, ладно. Я только подумал, что...

– Да и не пойдет никакая выпивка. Я больна. Меня выворачивает наизнанку.

– Уж не подцепили ли вы грипп?

– Нет, я не подцепила грипп. – Мгновение она поколебалась.

– Гарри стоит рядом с вами?

– Нет, он вышел.

– Вы уверены?

– Я вижу, как он шагает взад-вперед по веранде.

– Я беременна.

– Что? Что вы сказали?

– Что у меня будет ребенок.

– Ну и ну, черт меня подери! Это здорово, Телма, это чудесно!

– Да?

– Вы сказали об этом Гарри?

– Нет еще.

– Господи, да он же взлетит на седьмое небо, когда узнает.

– Может, и взлетит. Поначалу.

– А что вы хотите этим сказать? Почему поначалу?

– Когда начнет думать, он опустится пониже.

– Не улавливаю, в чем тут соль.

– Мы с Гарри больше года не предпринимали никаких шагов к тому, чтобы заиметь ребенка, – медленно сказала ока. – Гарри не хотел, чтобы я рожала, боялся осложнений, ведь мне скоро тридцать пять.

– Никакие меры предосторожности не дают полной гарантии. Это могло произойти случайно.

– Это произошло не случайно, а преднамеренно, во всяком случае, с моей стороны. Я хотела ребенка. Я старею, и очень скоро было бы уже поздно. И не раз говорила об этом Гарри. Но он боялся, как бы чего не вышло со мной. По крайней мере, так он говорил. Может быть, подлинные причины были глубже и тоньше, не знаю. Возможно, он не хотел делить мою привязанность ни с кем. Но каковы бы ни были его соображения, мои теперь вам известны. Я хочу этого ребенка. Я уже люблю его.

– Его?

– У меня предчувствие, что это будет мальчик. И я назову его Роном.

– Господи Боже мой! – воскликнул Тьюри. – Рон? Рон Гэлловей?

– Да.

– Вы в этом уверены?

– Вам не кажется, что такой вопрос для меня оскорбителен? Он предполагает, будто я путалась с кем попало.

– Я хотел сказать только, что в таком деле надо быть совершенно уверенной.

– Я совершенно уверена.

– Господи Боже мой, – повторил Тьюри. – Ну и кашу вы заварили. Подумайте о Гарри. И об Эстер.

– Я не могу позволить себе такой роскоши. Я должна думать только о ребенке. Кстати, Эстер никогда не любила Рона. Вышла за него замуж из-за денег, он сам мне это сказал. А Гарри мне, конечно, жалко. Он добрый человек, и мне не хотелось бы причинять ему боль, но...

– Но все равно причините?

– Да. Я должна это сделать. Обязана из-за ребенка.

– Дело-то вот в чем; Телма. Подумайте сами. Во имя ребенка не лучше ли было бы оставить все это дело в тайне? Гарри был бы прекрасным отцом, и ребенок бы рос без ненужной мороки и скандала.