– В гробу я видал этих чертей немытых! – И Бельский затейливо выругался. – Они мне телефон поломали! Клад? Обойдутся! Может, я вовсе участок сестре назло продал! Может, хотел, чтобы другие откопали, а она узнала, и ее перекосило!

– Дурак ты, и пьяный дурак, и трезвый! – подвела итог Анна Андреевна. – Вы не слушайте его, ребята, и давайте уже гоните нас по домам. Гриш, смотри – уже темнеет, заблудишься еще!

– Хозяйка!

Марфа обернулась – на крыльце снова стояли таджики. Она махнула им рукой:

– На сегодня все, ребята! Переодевайтесь, я вас провожу к общаге!

– Еще часа два можно копать! – возразил старший таджик, явно обеспокоенный укорачиванием рабочего дня. – Все видно!

– Завтра, завтра! А ты, Дим, проводи до дома Анну Андреевну. Анна Андреевна, заберите это с собой. – Марфа сунула ей бутылку. – Тут еще граммов сто пятьдесят, не наливать же ему!

– Какое наливать – вон он какой хорошенький! – Старуха сунула бутылку в один из внутренних карманов куртки, отчего у нее сразу выросла грудь. – До дома еще не дойдет, у вас заночует! Лучше уж его проводите, зачем меня? Кому я нужна, старая кляча?

Но Марфа настояла на своем. Она торопилась, торопя то рабочих, то Диму, и тот понял, что отвертеться от обязанностей провожатого ему не удастся. На прощанье он послал подруге вопросительный взгляд, но та его просто не заметила. Она стягивала измазанные глиной резиновые сапоги и чертыхалась на чем свет стоит. Уже переодевшиеся таджики терпеливо стояли рядом, а Бельский спал, сидя на бревне, уткнувшись головой в колени.

– Уж вы его не бросайте, не давайте на земле валяться, – просила по дороге Анна Андреевна. Она шла чрезвычайно медленно, и Дима тащился рядом, проклиная все на свете, включая Марфу, придумавшую эти проводы. – Почки застудит – вот и смерть. Он уж лежал однажды с почками, врачи сказали – еще раз выспишься в луже – вызывай не «скорую», а труповозку.

– Вот провожу вас и отведу его, – пообещал Дима.

– Чего меня провожать, беги! Это твоя сестрица придумала! Чудная она у тебя девка!

– Вы в самом деле доберетесь сами? – обрадовался он.

– А то? Я, милый, хотя и больная-разбольная, а еще ползаю. На месте не сидится – вот как сяду, так и кажется, что на этом месте помру. Ты беги, беги, не стой!

И Дима с удовольствием выполнил ее приказ. Он побежал домой, рассчитывая на то, что Марфа уже вернулась – общежитие было недалеко, – но ее все еще не было. Не было на участке и Бельского, что озадачило Диму. Он даже заглянул в дом, стоявший открытым, решив, что тот спьяну туда забрел, осмотрел траншею, в которую запросто мог свалиться пьяница, – все безрезультатно. Он обошел вокруг дома и убедился – Бельского на участке нет.

Хлопнула калитка – это вернулась Марфа.

– Ты уже здесь? – удивилась она, увидев появившегося из-за угла дома Диму. – А где этот?

– Сам удивляюсь. Состояние у него было не так, чтобы очень, а смотри – ушел сам. Вы же его не забирали с собой?

– Нет, конечно. – Она заперла калитку изнутри и, подойдя к Диме, обняла его, спрятав голову у него на груди. – Я страшно устала.

– Может, вернемся в Москву? Мне не хочется тут ночевать, не знаю почему.

– Нельзя. Завтра с утра продолжим копать. Знаешь, что сказал по дороге наш старшой? Он считает, что мы откапываем печь. Огромную такую печь. Кажется, мы и впрямь нашли место, где стоял дом Фуниковых. Дом, как ты говоришь, скорее всего, был деревянным, но печь-то в любом случае была из кирпича.

– Ты дрожишь. – Он крепче прижал к себе женщину и еще явственнее ощутил мелкую дрожь, сотрясавшую ее тело. – Замерзла?

– Нет, скорее нервы, – глухо призналась она, не поднимая головы. – Меня прямо колотит, и знаешь, бывают минуты, когда хочется закопать эти ямы обратно.

– Я тебя не узнаю!

– Я сама себя не узнаю. – Она со вздохом оторвалась от него, поправила спутавшиеся волосы. – Давай снова разведем костер? Огонь меня успокаивает.

– Да чего ты боишься?

– Не знаю. Этот переулок кажется каким-то вымершим. Ты заметил, что тут почти нет прохожих? И хоть бы одна машина проехала… Разведи огонь прямо сейчас!

– Ну ладно, – сдался он. – А ты пока сбегай в магазин – в доме ничего нет. Разве что ты решишь красть припасы у наших рабочих?

Но Марфа наотрез отказалась идти за продуктами. Она вызвалась поддерживать огонь в отсутствие Димы, отыскивать на участке подходящее топливо, готовить ужин и мыть посуду в холодной воде – словом, делать все, что угодно, но не идти в магазин. Слегка удивленный, он не стал ей перечить, тем более что успел привыкнуть к ее капризам. Когда огонь разгорелся настолько, что уже не грозил погаснуть каждую минуту, Дима оставил его на попечении подруги и ушел, пообещав вернуться через полчаса.

Однако, вернулся он значительно раньше – прошло всего минут десять. Бесшумно отворил калитку, бесшумно запер ее изнутри, сделал несколько шагов и остановился, глядя, как возится у костра Марфа. Склонившись в три погибели и вооружившись тяжелым, не по руке, топором она разрубала на несколько частей длинную корявую ветку, обнаруженную где-то на участке. Женщина была так поглощена этим занятием, что не заметила возвращения возлюбленного, и, случайно подняв на него взгляд, вскрикнула от неожиданности.