– Прямо сейчас, что ли? – усмехнулась Зенобия. – Еще и с хозяйством? Видывали хозяйства и получше вашего. Во всех смыслах. Эх, варвар, варвар! А если отвечу, что согласна? Гляди, такую возможность упускать не буду! Не пожалеешь потом? Давай подумаем.

– Срок раздумий? – осторожно спросил киммериец.

– Помнишь, что тебе нагадала Меланталь? Лето! Вот до лета и подумаем. Но гляди, ущипнешь меня за грудь или задницу до означенного срока – превращу твое причинное место в кисель!

И внезапно жесткий и насмешливый тон Зенобии полностью изменился. Исчезла «гром-баба», наводившая ужас на противников и заставлявшая уважать себя самых сильных мужчин. Она вздохнула и как-то очень тихо сказала:

– А знаешь, Конан Канах, мне всегда хотелось детей… И чтобы я знала, что дети будут накормлены, напоены и у них будет свой дом. И прежде всего – сильный отец. Я сказала.

Сквозь ветки мне было видно, как Конан слегка поклонился, приложил руку к сердцу и раздельно произнес:

– И я сказал. Это слово Конана из клана Канах. Ждем лета. Пойдем, покатаемся на лошадях в парке?

Как только звуки шагов стихли, я захлопнул папку с пергаментами, едва не растерял детали пюпитра и во вех ног понесся наверх, в библиотеку. Очень уж хотелось записать два нечаянно услышанных разговора. Кто знает, вдруг мои уши, сами того не желая, услышали решение, долженствующее определить дальнейшую судьбу Аквилонии?

Посмотрим-посмотрим…

Зенобия, королева Аквилонии? А что, звучит!

19 день Третьей весенней луны.

Интересно, как обстоят дела у Даны Эрде? До нас с некоторым опозданием дошла весть о ее шумном побеге с церемонии собственной казни в Бельверусе, а спустя полторы седмицы мне окольными путями доставили толстенный пакет, содержавший десяток мелко исписанных листов пергамента. По какой-то причине девица Эрде выбрала Халька Юсдаля своим доверенным лицом, отправив ему подробное описание последних трех лун своей жизни. Слог, надо признать, у дочки Мораддина весьма хорош, хотя по молодости лет она склонна к излишней драматизации событий и преувеличению своей вины.

Поскольку в послании Долианы ясно указывалось, что оно предназначено не только мне, но также королю Аквилонии и всем, кто имел отношение к событиям при Демсварте, я прочел его вслух на традиционных вечерних посиделках у Его величества.

Теперь почти все наши подозрения относительно замыслов и поступков Тараска Эльсдорфа сотоварищи получили подтверждение, однако письмо Даны Эрде не могло служить неоспоримым доказательством. Именно это в течение всего вечера Пуантенец и я пытались втолковать королю. У Долианы нет никаких осязаемых свидетельств, кроме собственных умозаключений! Нет, она, безусловно, говорит правду, но этого недостаточно, чтобы заново собирать Совет Семи королей и предпринимать какие-то шаги против Немедии. Что делать? Ждать, мой король, набраться терпения, продолжать словесную дуэль и ждать. Хорошо бы Дана объявилась самолично, желательно вместе с Камнем, из-за которого заварилась каша, и своим одноглазым дружком, втянувшим умненькую и настойчивую дочку герцога Эрде в новую авантюру. Будем надеяться, маг из Рабиров не позволит своей подопечной натворить глупостей.

– Как бы не так, – желчно высказался в ответ на это Конан. Пояснять свои слова варвар не пожелал, добавив только, что Хасти вкупе с Даной способны выкинуть шутку почище многих предыдущих, включая похищение Камня, Рокод и битву при Демсварте. И вообще, подобное тянется к подобному, а женщинам семьи Эрде только дай завести интрижку с каким-нибудь незаурядным типом…

Ольтена, по-моему, изрядно задело последнее замечание, но немедиец скрыл свое недовольство. Принц вообще с каждым днем становился все раздражительнее. Его можно понять: жизнь-то ему спасли, но смысл этой жизни утратился. Кто он теперь? Беглец в чужой стране, почти лишенный надежд на возвращение законного трона. Король Аквилонии способен предоставить ему надежное убежище и даровать какой-нибудь титул, однако что ждет Ольтена в будущем? Прозвище «вечного изгнанника» и выжидание удобного момента, дабы загнать удачливому противнику нож в спину? Сколько может длиться подобное шаткое противостояние? История должна получить определенное завершение, а трон Немедии – законного владельца…

Шадизар, Заморийский протекторат.

21 день Третьей весенней луны.

Тяжкий у нас получился разговор. Из тех, после которых люди либо расходятся – навсегда, выжигая из памяти услышанное… либо остаются вместе – тоже навсегда.

Где-то незадолго до рассвета я поняла, что останусь. Вопреки доводам разума, страху и недоверию.

Останусь не потому, что Эллар был очень убедителен – а он умел быть убедительным. Не из любопытства и не из-за тщеславия. Я сделала выбор. Коли судьба решила свести Долиану Эрде, дитя гнома и рабирийского гуля, с созданием, владевшим миром, когда людей в помине не было…

Что за высокопарную чушь я несу? Не проще ли принять все, как есть: мужчина и женщина, Дана и Эллар, беглая мятежница и странствующий волшебник-воин. И пожалуйста, обойдемся без возвращений из прошлого, переселений душ и памяти, хранящейся в крови предков! Такие истории хороши для страшных преданий и возвышенных баллад, а я просто хочу выжить и исправить свои ошибки!

– Да, и Заклятие Единства ты придумала сама, – с невеселой усмешкой разбил мои надежды Эллар. – Как бы сказать… Это заклинание невозможно прочитать в книге или сложить по наитию. Оно может только родиться – само собой. Или передаться по наследству. Ты – потомок Иллирет, которая однажды произнесла эти слова и обещала вернуться.

– То есть я – это она? – уточнила я, чувствуя, как с каждого слова капает яд. – Вот спасибочки!

– Не злись, – устало попросил Рабириец. – Ты – это только и единственно ты, Долиана Эрде. Чем-то ты напоминаешь Иллирет, но только напоминаешь. Ты родилась в иные времена, у тебя совершенно другой склад ума, другие трудности и другие радости, – он помолчал и вполголоса быстро произнес: – И судьба у тебя должна быть иной, нежели у нее.