Шрифт:
Клинтон Фоули, по-видимому, окончательно утратил самообладание. Он стиснул в кулак правую руку, его губы кривились и дрожали.
Билл Пембертон поспешно шагнул вперед.
– Ну-ну, – успокаивающе произнес он. – Давайте не будем выходить из себя.
Фоули глубоко вздохнул, казалось с трудом удержавшись, чтобы не ударить адвоката в челюсть.
Перри Мейсон не сдвинулся ни на дюйм.
Фоули медленно повернулся к Пембертону и сказал тихим, сдавленным голосом:
– Неужели ничего нельзя сделать с этой свиньей? Мы не можем добиться ордера на его арест?
– Думаю, вы можете, – ответил Пембертон. – Но для этого нужно обратиться к окружному прокурору. Откуда вам известно, что ваша жена убежала с Картрайтом?
– Она сообщила об этом в записке, – объяснил Фоули. – Читайте.
Он сунул записку в руку Пембертона, отошел в дальний угол комнаты, зажег дрожащей рукой сигару, потом вынул из кармана носовой платок и с чувством высморкался.
Миссис Бентон оставалась в библиотеке, не извиняясь и не объясняя своего присутствия. Дважды она бросала долгий взгляд на Клинтона Фоули, но тот стоял спиной к ней, смотря в окно невидящими глазами.
Перри Мейсон подошел к Пембертону и заглянул ему через плечо, когда тот разворачивал записку. Помощник шерифа повернулся так, чтобы адвокат не мог прочитать текст, но Мейсон добродушно положил ему руку на плечо и повернул к себе.
– Вы ведете себя не спортивно, – сказал он.
Пембертон не делал дальнейших попыток скрыть содержание записки, и Перри Мейсон прочитал ее одновременно с ним.
Написанный чернилами текст гласил:
«Дорогой Клинтон!
Я решилась на это с величайшей неохотой, зная твою гордость и нелюбовь к огласке. Постараюсь проделать все таким образом, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. В конце концов, ты был добр ко мне. Еще несколько лет назад я искренне думала, что люблю тебя, но потом узнала, кто живет в соседнем доме. Сначала я сердилась или думала, что сержусь. Он шпионил за мной с биноклем. Мне следовало рассказать тебе, но что-то меня удерживало. Я хотела повидать его и устроила встречу в твое отсутствие.
Больше нет смысла притворяться, Клинтон. Я не могу оставаться с тобой, так как не люблю тебя – моя любовь была иллюзией, которая исчезла.
Ты всего лишь большое привлекательное животное. Женщины привлекают тебя, как мотылька – пламя. Я знаю о том, что происходило в этом доме, и не виню тебя, так как не считаю виноватым, – ты просто не мог с собой справиться. Но я твердо знаю, что больше тебя не люблю, да и вряд ли когда-нибудь любила. Очевидно, все дело в гипнотическом обаянии, которое безотказно действует на женщин. Как бы то ни было, Клинтон, я уезжаю с ним.
Я делаю это так, чтобы избавить тебя от огласки. Я даже не сказала Телме Бентон, куда отправляюсь. Она только знает, что я взяла чемодан и уехала. Можешь сообщить ей, что я в гостях у родственников. Если ты сам не предашь мой отъезд огласке, то я тем более.
По-своему ты был добр ко мне – старался удовлетворить все мои материальные потребности. Единственное, чего ты не мог мне дать, – это любовь и верность настоящего мужчины. Только он в состоянии избавить мою душу от этой жажды, поэтому я уезжаю с ним и знаю, что буду счастлива.
Пожалуйста, постарайся меня простить. Поверь, я искренне желаю тебе добра.
Эвелин».– Она не называет фамилии Картрайт, – негромко заметил Мейсон.
– Да, – сказал Пембертон, – но она упоминает его как живущего в соседнем доме.
– И в письме есть еще кое-что… – так же тихо добавил Мейсон.
Но в этот момент Фоули внезапно повернулся к ним. Поразившее его горе, казалось, исчезло бесследно – в голосе и поведении чувствовался холодный и целеустремленный гнев.
– Слушайте, – начал он. – Я состоятельный человек и готов истратить все до последнего цента, чтобы призвать к ответу этого негодяя. Он безумен, и моя жена тоже. Они оба помешались. Этот человек разрушил мою семью – он обвинил меня в правонарушении, завлек в ловушку, предал и, клянусь богом, заплатит за это! Я хочу, чтобы вы поймали его и обвинили во всем, в чем только сможете, – в нарушении постановлений, в незаконном пересечении границ штата, в чем угодно. Не жалейте расходов – я оплачу любые счета.
– О’кей, – кивнул Пембертон, складывая письмо и возвращая его Фоули. – Я вернусь и доложу о происшедшем. Вам лучше меня сопровождать. Можете поговорить с Питом Доркасом – он сумеет сформулировать обвинения против этого человека. Если хотите потратить деньги, можете также обратиться в какое-нибудь частное детективное агентство.
– Интересно, – заговорил Перри Мейсон, – здесь есть телефон, которым я мог бы воспользоваться?
Фоули уставился на него с холодной яростью во взгляде:
– Можете позвонить и убраться отсюда!
– Благодарю за приглашение, – спокойно сказал Мейсон. – Во всяком случае, телефоном я воспользуюсь.
Глава 5
Перри Мейсон позвонил Делле Стрит:
– Это Мейсон, Делла. Я в доме Клинтона Фоули – владельца собаки, на которую жаловался Картрайт. У тебя есть какие-нибудь известия от Картрайта?
– Нет, шеф, – ответила она. – Я уже больше часа звоню ему каждые десять минут, но никто не отзывается.
– Все верно, – сказал Мейсон. – Думаю, никто и не должен отзываться. Судя по всему, жена Фоули сбежала с нашим клиентом.
– Что?! – воскликнула Делла.
– Невероятно, но факт. Женщина оставила Фоули записку, где обо всем рассказала. Он в бешенстве и намерен добиться ареста Картрайта. Фоули и Пембертон сейчас направляются к окружному прокурору, чтобы получить ордер.
– На каком основании? – осведомилась Делла Стрит. – Я думала, что в таких случаях возможен только гражданский иск.
– Они постараются пришить ему какое-нибудь преступление, – весело отозвался Мейсон. – Конечно, обвинение не выдержит никакой критики, но этого им будет достаточно, чтобы сохранить лицо. Понимаешь, воющая собака была для Картрайта всего лишь предлогом для того, чтобы выманить Фоули из дому. Когда Фоули сегодня утром отправился в окружную прокуратуру, Картрайт смылся с его женой. Естественно, прокуратуре это не понравится. Газеты не упустят такую забавную историю.
– А они об этом узнают? – спросила Делла.