– А если я захочу, чтоб корабли иначе построились, нежели здесь изображено?

Нечаянный вопрос сей привел меня в затруднение, ибо я принужден был отвечать, что этого сделать невозможно.

– Для чего невозможно? – подхватил он с некоторою досадою.

Не зная, подлинно ли не имеет он достаточно о сем сведения, или испытывает меня, я ему стал объяснять <…>. Он выслушал меня терпеливо; но, по-видимому, не вразумясь хорошенько, сердитым голосом сказал:

– Что мне нужды до ваших чертежей! Я хочу, чтоб делали то, что я велю.

Не смея больше прекословить ему и не ведая, как от сего отделаться, я приведен был в крайнее недоумение и очень обрадовался, увидя вышедшего в сие время наверх графа Кушелева. Я, тотчас указав на него, сказал:

– Вот граф Кушелев; не угодно ли вашему величеству у него о том спросить.

Граф, по извещении его, о чем идет дело, стал то ж самое, что и я, говорить. – Государь замолчал и пошел в свою каюту. Чрез несколько минут выходит оттуда один из приближенных к нему и говорит нам:

– Что такое вы сделали? Государь очень вами недоволен; он, сойдя на низ, сказал: – Там два умника спорят со мною; я не пойду больше на верх и посмотрю, как они без меня управлять станут.

Случай сей несколько меня потревожил. Однако ж я недолго беспокоился: государь скоро вышел опять на верх и по-прежнему разговаривал со мною милостиво. Я после узнал, что гнев сей укротила в нем Катерина Ивановна Нелидова» ( Шишков. С. 28–31).

«Когда он что-нибудь хочет, спорить с ним не решается никто, ибо возражения он считает бунтом. Случается, что потом императрица, чаще же мадемуазель Нелидова или обе вместе укрощают его, но бывает это редко» ( Лейб-медик Рожерсон – С. Р. Воронцову, 10 июня 1797 // АкВ. Т. 30. С. 86–87).

8 июля.«Наконец настал благополучный ветер. Мы снялись с якоря и пошли в путь. Движение судов, пушечная пальба с крепостей, усыпанная народом пристань привели государя в такое восхищение, что он казался вне себя от удовольствия» ( Шишков. С. 32).

9 июля. Ветер крепчает. – Продолжать движение становится небезопасно. – Не дошедши до Красной Горки, «Эммануил» и сопутствующий ему флот стали на якорь. – Ветер окреп и причинил великую качку. – Государь без шляпы в одном мундире провел день на шканцах с твердостию душевной, но не без страдания, морской болезнью приключаемого, равно как и государыня Мария Федоровна, и великий князь наследник Александр Павлович, и многие иные гг. приближенные, придворные и гвардейские.

10июля. Ветер крепкий. – Качка сильная. – Решено вернуться в Кронштадт и маневр прекратить.

20 августа.«Двор переселился в Гатчину. Здесь с 1-го по 15-е сентября произведены были большие маневры» ( Шильдер. Изд. 1996. С. 350). – «Настала мнимовоображаемая война» ( Шишков. С. 42). – 3 дивизии; семь с половиной тысяч человек. – «Не проходило дня без дождя» ( Лубяновский. С. 127). – «Государь по ночам не раздевался, чтоб, при нечаянном нападении, быть готову к сражению» ( Шишков. С. 42).

Во время маневров «давались и празднества. Балы, концерты, театральные представления беспрерывно следовали одни за другими, и можно было думать, что все увеселения Версаля и Трианона по волшебству перенесены были в Гатчину. К сожалению, эти празднества нередко омрачались разными строгостями, как, например, арестом офицеров или ссылкою их в отдаленные гарнизоны без всякого предупреждения» ( Саблуков. С. 51). – «Гнев его к полковому начальнику часто на весь полк простирался. Однажды назначает он ученье полку одного из генералов, к которому он был довольно благосклонен, но, неизвестно почему, на него прогневался. Все накануне того дня говорили: завтра будет ему беда! Сам генерал этот был в том уверен. Полк собрался. Государь выходит гневен: начинает учить, и при первых движениях бранными и грозными словами изъявляет уже свои неудовольствия. Между тем, при повелении заряжать ружья, генералу сему подлежало закричать: без патронов,а он, второпях, ошибкою закричал: с патронами. Государь, при сем слове, изменился в лице и, вместо ожидаемого гнева, сказал ему с ласковою улыбкой:

– Зачем, сударь, с патронами? здесь нет неприятелей.

После сего сделался он кроток; и ученье, к удивлению всех, кончилось благополучно. Трудно было угадать, какие слова раздражить и какие усмирить его могут!» ( Шишков. С. 42–43)

15 сентября.«За последним маневром и за приказом у развода велено собраться всем генералам и полковым командирам. Адъютанты, в том числе и я, приютились за начальниками. Окруженный победоносными и побежденными вождями, император, изустно повторив то, что было отдано в приказе, особенное всем войскам благоволение и удовольствие, потом изволил сказать (так у меня записано):

– Я знал, господа, что образование войск по уставу было не всем приятно; ожидал осени, чтобы сами увидели, к чему все клонилось, вы теперь видели плоды общих трудов в честь и славу оружия Российского.

Маневры заключались парадом, на котором, проходя мимо императрицы, никто не салютовал эспантоном так легко, так искусно и ловко, как император» ( Лубяновский. С. 128).

20 сентября.Императору Павлу – сорок три года. Жить ему осталось три года, пять месяцев и семьдесят дней.