Шрифт:
– Ты записал эту историю? – наконец спросил Бог Сказочника.
– Конечно! – кэльчу уверенно похлопал ладонью по пухленькому переплету книги, – я записал ее для тебя, Покровитель, дабы ты мог развлечь себя в час утренних сумерек.
Хинкатапи скупо улыбнулся, покачал большой головой.
– Наверное, длинная повесть получилась? Недосуг мне ее читать… Дел много накопилось, что поделаешь!
Он помолчал, глубоко задумавшись. Затем встрепенулся и, будто забыв, о чем шла речь, полюбопытствовал:
– Так… о чем твоя новая история? О том, как важно быть на своем месте в нужное время? И вовремя пустить стрелу в глаз болотному волку?
Сказочник прижал к груди книгу, с легким укором поглядел на повелителя своего и господина.
– О любви, Отец. Эта история – всего лишь о любви.
Шеверт рассмеялся. Кто бы мог подумать, а?!!
«Жестоки шутки твои, Отец и Покровитель».
Его начинало клонить в сон, а мыльный пузырь несся куда-то сквозь мрак и холод.
Перед глазами мелькало, словно сполохи зарниц, все то, что осталось под небесами Эртинойса.
И Шеверт увидел…
Андоли.
Она неподвижно лежала на спине, раскинув тонкие руки и глядя куда-то сквозь небо. Ее косы разметались по бурому песку, а на лице застыло удивление, словно за миг до погружения во мрак она вспомнила нечто удивительное и очень важное.
Хофру.
Скорчившись на носилках, которые несли два дюжих серкт, он, казалось, заснул. Но стоило присмотреться внимательнее, как в глаза бросалась угрюмая синева губ, сведенные судорогой пальцы, неестественно вывернутая голова.
Его несли к Царице серкт, со всеми предосторожностями – и совершенно зря. Потому что сон жреца Хофру быстро и незаметно увел его в вечность, укрыв от гнева властительницы.
Териклес…
Золотое чудовище в белом платье, Царица, не рожденная женщиной, но созданная страшным ритуалом хранителей таинств…
Она кричала. Долго. Страшно. Царапая острыми ногтями лицо, оставляя на гладкой коже глубокие кровавые борозды.
Териклес все поняла – а может быть, и почувствовала то, что Ключ снова, в который раз ускользнул от нее, а Врата Ста Миров так и остались недосягаемы.
Быть может, она даже поняла, что кто-то воспользовался вратами – а это означало… Конечно же, нешуточную угрозу для серкт, и для Териклес в первую очередь. Пища, множество свежих и вкусных миров, улизнула от Царицы и отправилась в старый добрый Эртинойс.
Шеверт устало вздохнул.
Ну, вот и все… А теперь – спать, спать. В конце долгого и опасного пути стоит прилечь и передохнуть.
На миг он пожалел о том, что так и не вспомнил самого себя, каким он был до кошмаров в подземельях Дворца, и была ли у него семья… Но теперь – да, теперь все это было далеко и не важно.
Шеверт аккуратно сложил вчетверо легенду о Сказочнике, сунул за пазуху. Занятно все вышло, н-да. Особенно насчет Андоли – сказано ведь, большой шутник этот Хинкатапи, только шутки у него порой жестокие. И к чему было затеваться со Сказочником? Неужели только для того, чтобы спасти Дар-Теена в Гнилых топях, а затем пристрелить? В нужное время в нужном месте, так это надо понимать?
«Будь ты рядом, я бы с тобой поспорил», – сонно шепнул кэльчу, устраиваясь поудобнее на пружинящей поверхности радужной мембраны.
… Но если записанное на бумаге все-таки было правдой, и Хинкатапи вернулся на свой трон… Значит там, в прошлом, у северянина все получилось?..
Эпилог
Хорошо, когда в лицо веет соленой прохладой моря.
Хорошо, когда над головой – вечно синее небо, а вокруг распахивает объятия бирюзовый океан междумирья.
Хорошо, когда гребцы дружно вспенивают веслами воду, а острый нос галеры режет бесконечность, словно горячий нож – масло.
Хорошо…
Все это нравится только первые лунные циклы. Потом – смертельно надоедает, как надоедает соленая и высушенная на солнце рыба, такая жесткая, что зубы поломать можно. Пресную воду, правда, жрецы делают. В огромных, закрытых крышками чанах, где соленая вода громко булькает, но вытекает из тонкой бронзовой трубочки уже пресная, пригодная для питья.
Что еще?
Запасы овощей подходят к концу, скоро останется несколько бочек квашеной капусты да яблок, апельсины доели на прошлое полнолуние. Одно радует: жрецы перешептываются о том, что путешествие подходит к концу. Еще немного, и они доберутся до земель обитаемых, а там… Уж там-то можно будет разгуляться!