Земное жилище
Читать

Земное жилище

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
Аннотация

Стихи одного из крупнейших испаноамериканских поэтов ХХ века эквадорца Хорхе Карреры Андраде.

ХОРХЕ КАРРЕРА АНДРАДЕ

Земное жилище

С испанского [2] *

Автобиография, предназначенная для птиц

Я родился в тот век, когда преставилась роза и мотор уже в бегство обратил серафимов. Последний дилижанс уехал из Кито, и бежали в стройном порядке деревья мимо, а с ними — дома и ограды новых предместий, граничащих с полем, с опушкой лесов, где медлительные коровы жевали в молчанье, и ветер пришпоривал легких своих рысаков.

2

* Хорхе Каррера Андраде — Земное жилище (Стихи. Перевод с испанского О. Савича, С. Гончаренко) // Каррера Андраде Х. Инвентарь мира (М.: Художественная литература, 1977), 157–244.

Моя мать, одетая в плащ заката, хранила в глубокой гитаре и юность и память и только порой вечерами показывала их детям, окутанная музыкой, светом, словами. Я любил науку дождя, желтых яблочных мушек и жаб, постукивавших два-три раза своей толстой деревянной погремушкой. Без конца маневрировал большой парус воздуха. Береговой линией неба была кордильера. Приходила гроза, и под бой барабана ее влажные полки шли в атаку карьером; но солнце потом со своими золотыми дозорами восстанавливало мир судьей-землемером. Я видел, как ячмень окружает людей, как странные всадники в небе тонут и как к берегу, пахнущему манго, приходят полные мычащими волами вагоны. Вдали была долина, а в долине — асьенды, где заря обзавелась столькими петухами, а на западе — земля, где сахарный тростник колыхал свое мирное знамя, где какао в футляре хранило свое тайное достоянье и одевался ананас пахучей бронею, а голый банан — шелковым одеяньем. Все уже прошло, как волненье на море, как пены эмблема пустая. Годы идут неспешно, опутывая сердце, а воспоминанье — только лилия водяная. Как лицо утопленника, оно выплывает, когда волны одна за другой идут, отбегая. Гитара — это только могила песен, а раненный в голову петух жалуется на скалах. Эмигрировали все земные ангелы и серафимы, даже смуглый ангел какао.

Повседневная дружба

Окна, двери и слуховые окошки — друзья, соучастники моих ежедневных побегов из четырех стен, посланцы прозрачного мира, бродящего солнечным зайчиком у меня по столу. Окно — приглашенье к дальнему плаванью; окно — это река света, впадающая в небо. Сколько несбывшихся грез утонуло в ее прозрачной стремнине! Дверь отдает мне честь, как часовой офицеру, и выпускает в мир, щелкнув каблуками засовов. Только рассвет и ветер знают еще наш пароль. И через слуховое окно по канату луча можно забраться на край небоската. В этот колодец заглядывают иногда путники-тучи, а чаще — домашние голуби.

Призвание зеркала

Когда забывают вещи и цвет свой, и форму, и отступают преследуемые ночью стены, и все становится на колени, смешивается или оседает, только ты на посту, образ, сияющий неизменно. Теням ты навязываешь свою ясную волю. В темноте сверкает твое хрустальное молчанье. Как внезапных почтовых голубок, ты вещам направляешь свои тайные посланья. Каждый стул удлиняется ночью и ждет ирреального гостя к призрачному чаю; и только ты, свидетель прозрачный, света урок наизусть повторяешь.

Привычка

Я еду по железной дороге времени в компании старых кастрюль, протертых стульев и странно знакомых лиц, которые проживают в номерах моей памяти. Самые разнообразные и невероятные предметы то и дело напоминают мне о себе: монеты, авторучки, гнутые ложки и так далее, — вплоть до чудака домового, утонувшего в плаче дверных петель. А также замочные скважины, караулящие у каждой двери, и кнопки звонков, чуткие, как обнаженная кожа, и выключатели, которые так послушно и ловко прячут ночь, высекая дневной огонь. Так я и еду без остановок по неизведанному маршруту в неподвижном вагоне квартиры, где кастрюли перемигиваются с зеркалом, с этим летописцем домашнего быта.

Гордость газированной воды

В головокруженье прозрачного золота пленница-ясность вертится и поднимается, или дымка из пыли, раненной светом, как Млечный Путь, живет и растворяется.
в официальном магазине Литрес