— Постарайся выяснить, что отсутствует, — не отставал он.

Она смотрела, а звезды не мерцали, оставаясь неподвижными, но в этом не было никакого изъяна. Они заполнили весь небосвод, так что не оставалось ни клочка пустого пространства. Время от времени кое-где вспыхивали сероватые огоньки, а потом гасли. И вдруг она поняла.

— Не видно полярного сияния! — воскликнула она.

— Точно, — подтвердил Бордман. — Полярные сияния всегда видны в небе. А сейчас — ни одного. Может быть, из-за нас. Хотелось бы верить, что вся накопленная энергия нам не понадобится, и мы снова высвободим ее. Но посмотрим. Пока мы не можем себе этого позволить.

— Когда мы впервые высадились, я любовалась полярным сиянием, — согласилась Рики. — Это было прекрасно. Но на улице был жуткий холод. Поэтому я каждую ночь обещала себе, что выйду полюбоваться сиянием завтра, а назавтра все повторялось. Так и вышло, что я больше ни разу на него не посмотрела.

Бордман не сводил глаз с места, где поблескивали сероватые вспышки. Поразительно, что недавняя игра красок теперь исчезла.

— Полярное сияние образуется на границе верхнего слоя атмосферы — на высоте в пятьдесят-семьдесят миль, при этом давно отделившиеся от солнца частички сталкиваются между собой, притягиваясь магнитным полем планеты. Полярное сияние — это ионный феномен. Мы организовали утечку ионов, вот почему, скорее всего, мы остановили действие сияния.

— Мы? — Рики была шокирована. — Мы, люди?

— Мы отвлекли ионы от их назначения, которое солнечный свет выполняет ежедневно, — сказал Бордман. — Мы собираем всю энергию, какую сможем. Неудивительно, что и энергию полярного сияния мы тоже прибрали к рукам.

Рики молчала. Бордман снова оглядел небо и покачал головой.

— Вполне может быть и так, — сказал он проникновенно. — Мы не забираем слишком много энергии по сравнению с тем, что поступает. Но ионизация обладает эффектом ультрафиолетового спектра. Атмосферные газы не ионизируются слишком легко. Кроме того, если солнечная константа падает незначительно, это означает резкое падение ультрафиолетовой части спектра — и это создает ионы кислорода, азота и водорода. Снижение количества ионов может быть в пятьдесят раз сильнее, чем падение солнечной константы. А мы лишаем энергии то немногое, что осталось.

Рики стояла безмолвно. Мороз был чудовищный. Если бы дул хоть небольшой ветер, такого холода было бы не вынести. Но даже и сейчас ноздри болели от лютого мороза, и ледяное дыхание зимы, казалось, пробиралось внутрь тела. Даже специальная одежда не особенно спасала.

— Я начинаю подозревать, что был глупцом, — сказал Бордман. — А может быть, слишком большим оптимистом, что по сути одно и то же. Я подозреваю, что накопленная нами энергия закончится раньше, чем у нас возникнет в ней острая потребность. Если уж мы лишили света полярное сияние, значит, сосуд почти опустошен. Но у нас только и есть, что этот жалкий сосуд.

Снова воцарилась тишина. Рики не шевелилась. “Когда она поймет, что это означает, она перестанет восхищаться мною, — угрюмо подумал Бордман. — Ее брат вознес меня на постамент. Но я — то хорош: на что надеялся? Скоро она поймет все, как есть”.

— Я думаю, ты хочешь сказать, что нам не удастся накопить тепло для выживания, — сказала Рики.

— Да, не удастся. Ни в достаточном количестве, ни на продолжительное время, — согласился Бордман. — Так что и говорить тут не о чем.

— И поэтому мы вряд ли проживем долго, хотя Кен и убеждает в обратном?

— Скорее всего, — ответил Бордман. — Он надеется, что нам удастся исследовать сложившуюся ситуацию и передать много полезной информации на Лани-2. Но мы лишимся энергии, которую накопим, задолго до того, как выяснится, что их новые решетки окажутся бесполезны. Нам уже вскоре придется пользоваться своим запасом. И он подойдет к концу — а мы вместе с ним, прежде чем на Лани-2 потребуется обогрев. Рики начала стучать зубами.

— Стучат так, будто я напугана, — заметила она сердито. — Но я вовсе не напугана! Я всего лишь замерзла. И, если угодно, я готова принять твою точку зрения. Ни к чему убиваться по кому бы то ни было, ведь и они слишком заняты сейчас, чтобы печалиться обо мне… Пойдем-ка внутрь, пока я не окоченела.

Он помог ей вскарабкаться на крыльцо и войти в шлюз. Дверь захлопнулась. Девушка вздрогнула, когда на нее обрушился теплый поток.

Они вошли в кабинет Херндона. Рики освободилась от верхней части костюма. В это время вошел Херндон.

— Только что звонили из рубки, — сообщил он, глядя на Бордмана — Вроде бы что-то не в порядке, но пока непонятно, что именно. Система настроена на максимальный сбор энергии, но получает только пятьдесят тысяч киловатт!

— Мы на пути к ледниковому периоду и одичанию, — невесело пошутил Бордман.

Это было правдой. Человек в состоянии выработать пятьдесят ватт при помощи силы своих мускулов за определенный промежуток времени. Когда у него нет другого источника энергии, он становится дикарем. Научившись выжимать киловатт энергии из мускулов лошади, он превратится в варвара, но других источников энергии пока не откроет. Когда варварская культура достигнет расцвета и количество источников энергии увеличится, человечество достигает цивилизации. Открытие парового двигателя в четыре киловатта подвело мир к порогу индустриализации. В середине двадцатого столетия на каждого жителя Земли приходилось порядка шестидесяти киловатт (конечно, только среди развитых наций). В современном мире эта цифра достигла пятисот киловатт, но в колонии Лани-3 было сейчас меньше половины этого количества энергии на человека. И окружающая среда их не баловала.