Хайбекова схватила кофр и поднесла его чуть ли не к моему носу.

 - Видишь?

 - Да, - устало кивнула я.

 - Что?

 - Гору пустяков, - послушно повторила я.

 - Ты слепая!
– с укором произнесла Фатима.
– Посмотри на крышку! Там на специальных крючках висят цепочки, они золотые.

 Мне внезапно захотелось спать.

 - Угу, - пробормотала я, - не стоит так нервничать. Все на месте.

 - Волос!
– торжествующе заявила Хайбекова.
– Неужели не видишь?

 Я зевнула, прищурилась и не сдержала восхищения.

 - Твоей зоркости позавидует орел. Действительно, за звено одной из цепочек зацепился волосок. Ну и что?

 - Мы с Зариной брюнетки, - воскликнула Фатима, - а он светлый!

 - Уборщица из Украины или России, - с трудом подавив новый зевок, нашла я объяснение, - девушки любопытны, эта не удержалась и открыла кофр. Не ищи волка в капусте, его там нет.

 Фатима подняла указательный палец.

 - Сюда не совались горничные! Уезжая в музей, я повесила на ручку двери табличку «Не беспокоить» и строго-настрого предупредила портье: «В номере спит дочь, у нее поднялась температура, никакого пылесоса!»

 Я понимала, что в стрессовой ситуации старшая Хайбекова перестала адекватно реагировать на происходящее, поэтому, едва удерживаясь от желания плюхнуться на кровать Зарины и улететь в страну Морфея, промямлила:

 - Горничная забыла о приказе портье и не заметила предупреждения. В гостиницах порой живут идиоты, которые, проходя по коридору, потихоньку снимают таблички, а потом хихикают, когда девушка со шваброй, красная от смущения, выскакивает из номера, провожаемая рыком постояльца: «Какого черта! Читать разучилась?!»

 Вероятно, кто-то сдернул табличку. Давай успокоимся, время позднее. Укладывайся на бочок, завтра опять поедем на экскурсию и удерем тайком от группы, чтобы найти дом, где держат Зарину.

 Продолжая говорить, я мелкими шажочками передвигалась к двери и в конце концов схватилась за ручку.

 - Нет, - топнула ногой Фатима, - в номере не застилали постель, не меняли полотенец! Горничная сюда не заглядывала!

 Мое терпение подошло к концу.

 - Значит, к тебе не заходили посторонние.

 - Был вор!
– повторила Фатима.

 - Но он ничего не взял!
– рассердилась я.

 - Да, - пришлось признать Хайбековой, - но волос!

 - Слушай, успокойся, - взмолилась я, - утро вечера мудренее.

 - Я боюсь спать одна, - захныкала Фатима, - останься здесь! Пожалуйста! Вдруг грабитель вернется!

 - Если на секунду предположить, что в номер заглядывал фетишист, наслаждающийся видом чужой бижутерии, то он точно не припрется еще раз, - простонала я, - у меня нет больше сил!

 - Ну ладно, - смилостивилась Фатима, - вероятно, ты права. У меня от пережитого ум за разум заехал. Беспорядок на столе устроила горничная, она же пошарила в кофре.

 - Если хочешь, для собственного спокойствия можешь сообщить о неприятном инциденте на рецепшен, - предложила я.

 - Невозможно, - затрясла головой Фатима, - тогда портье догадается, что Зарины в комнате не было, и удивится, где девочка.

 - Твоя правда, - согласилась я, - видишь, я сама от переутомления перестаю ловить мышей. Выпей снотворное и укладывайся, я пойду к себе и тоже лягу спать.

 Большая гостиница никогда не спит, наоборот, по ночам в отелях начинается бурная жизнь. Пока я, зевая во весь рот, плелась в свой номер, мне по дороге попалась группа пьяных европейцев, похоже, англичан, громко ругающаяся семейная пара, официант с подносом, три хихикающие девицы и абсолютно трезвый, одетый в темный костюм и белую рубашку японец. Житель Страны восходящего солнца не принимал участия в празднике жизни, он явно прибыл на Пхасо по делам.

 Оказавшись около кровати, я хотела шлепнуться под заботливо откинутое горничной одеяло, но увидела на подушке сложенный вдвое лист нежно-зеленой бумаги. К ней прилип довольно длинный светлый волос. Сон испарился. Я схватила письмо.

 «Дарья! Не лезь в чужие дела. Не помогай Фатиме. Будет плохо! Тебе отрежут язык и оборвут уши! Займись отдыхом, если хочешь остаться в живых».

 Мне пришлось трижды прочитать текст. Теперь желание спать начисто сменила ярость. Значит, Фатима не ошиблась: кто-то шарил в ее номере, а Зарину похитили. Что тут происходит? Какой мерзавец смеет пугать меня оторванными ушами? Не на такую напал! Если меня попросить по-хорошему, ласково, я соглашусь на все, но если на меня давить, то я непременно продемонстрирую ослиное упрямство и не пойду навстречу. Согласна, это плохое качество, но я давно живу со своими недостатками и успела их полюбить.