Шрифт:
Прославил же горы не адмирал, имя которого, кстати, не находится в ряду известных русских флотоводцев, а бойцы Приморской армии и морской пехоты, насмерть стоявшие здесь в 1941—1942 годах.
Мекензиевы горы... Пожалуй, не было под Севастополем участка, где бои разгорались с таким ожесточением, как здесь.
Во второй обороне Мекензиевы горы, как Малахов курган в первой, были ключевой позицией, главным, решающим участком сражения за Севастополь.
Через Мекензиевы горы лежит путь к севастопольским бухтам, и немецко-фашистские войска наносили в этом направлении главные удары во время второго и третьего наступлений.
Особенно тяжелые бои разгорелись в июне 1942 года. Не считаясь с потерями, гитлеровское командование бросало в наступление все новые и новые полки и дивизии. Налеты авиации и артиллерийская подготовка сменялись атаками танков и пехоты, атаки — артиллерийскими и авиационными ударами...
Справа от дороги то прячутся за холмами, то вновь показываются здания. Это железнодорожная станция Мекензиевы горы., Во время декабрьских и июньских боев руины станции по нескольку раз в день переходили из рук в руки... А немного южнее ее находились позиции легендарной 365-й зенитной батареи. Артиллеристы батареи прославились не только при отражении налетов вражеской авиации, но и в борьбе с танками и пехотой противника. Батарея оказалась на переднем крае обороны, и зенитчики многие месяцы вместе с моряками и приморцами отражали яростные атаки врага. Последние три дня дрались в полном окружении. Когда в строю не осталось никого, раненый командир батареи старший лейтенант И. С. Пьянзин вызвал на себя огонь соседних батарей.
На тринадцатом километре Симферопольского шоссе — памятник погибшим воинам прославленной 79-й стрелковой бригады полковника А. С. Потапова. Она держала здесь оборону. Рядом в небольшом домике находился командный пункт командира бригады.
Дорога, извиваясь, спускается к Инкерману. Это один из районов Севастополя. Новый большой поселок вырос после войны на месте нескольких десятков домов, разрушенных в период обороны, За поселком — карьеры. Здесь добывают знаменитый инкерманский камень.
С дороги хорошо видны остатки древней крепости Каламиты. Археологические данные свидетельствуют, что возникла она в VI в., хотя письменных документов об этом нет. Первые упоминания о ней появляются в XIV—XV вв. на генуэзских морских картах. В начале XV в. мангупский князь Алексей перестроил ее. В 1433 году крепость была разрушена генуэзцами, но потом вновь отстроена. В 1475 году ее, как и весь Крым, захватили турки.
На противоположной стороне Инкерманской долины внимание каждого привлекает огромное нагромождение камней — обломков скалы. В штольнях инкерманских скал издавна добывали камень. Дворцы и здания, сложенные из него, украсили многие города. Во время обороны Севастополя в штольнях был склад боеприпасов, доставляемых с Большой земли, а рядом, в другой скале, размещался спецкомбинат № 2. В нем севастопольские женщины шили и ремонтировали защитникам города обмундирование, белье, обувь.
В ночь на 30 июня 1942 года, когда гитлеровцы, форсировав реку Черную, появились в Советской балке, начальник склада старый черноморский моряк Прокофий Павлович Саенко и капитан Зудин, отправив весь личный состав на Херсонес, подожгли небольшой, рассчитанный на 15 минут горения, бикфордов шнур.
Страшной силы взрыв прощальным салютом прокатился над севастопольскими холмами, заглушая звуки боя. Саенко и Зудин далеко уйти не успели. Их, контуженных и оглохших, подобрали товарищи.
А за пять дней до этого на Северной стороне, там, где белые скалы, обнажившись, спускаются в бухту, бессмертный подвиг совершил простой парень из крымского села Ново-Зуевки краснофлотец Александр Чикаренко.
Он был в составе команды, обслуживавшей склад боеприпасов, расположенный в Сухарной балке. Небольшой гарнизон Сухарки, состоявший из тридцати пяти моряков, во главе с начальником склада майором Н. К. Федосеевым и полковником Е. П. Донцом держался и после того, как гитлеровцы захватили всю Северную сторону, даже высоты, под которыми находились штольни склада.
Вечером 25 июня фашистам удалось прорваться со стороны бухты Голландия в район первой штольни, где хранились морские мины и торпеды.
Создалась угроза захвата штольни врагом. Федосеев приказал краснофлотцу Чикаренко взорвать ее, а самому переправиться на южный берег бухты.
Чикаренко включил взрывное устройство. Убедившись, что часовой механизм работает нормально, он хотел было покинуть штольню, но вдруг увидел невдалеке большую группу гитлеровцев. Они могли обнаружить заряд и предотвратить взрыв.
Комсомолец Чикаренко бросился назад и, когда враги подошли близко, замкнул контакты...
Охнула земля и задрожала, Почернела голубая высь. Глыбы камня, вековые скалы, Как пылинки, в небо поднялись. Вспенилось все море, закипело, Будто вал пронесся штормовой. Много немцев в небо полетело Вместе с севастопольской землей. Громкий гром в ущельях прокатился, Прогремел за дальнею горой. Это с Севастополем простился Чикаренко Александр — герой.Так писал о подвиге Александра Чикаренко известный советский поэт Сергей Алымов.
Только нескольким боевым товарищам Чикаренко удалось переправиться через бухту. Остальные, взорвав штольни с боеприпасами, заняли оборону и держались до 28 июня, пока не погиб последний из них.
На месте подвига Александра Кондратьевича Чикаренко установлен памятник.
Гитлеровский фельдмаршал Манштейн, командовавший 11-й армией, которая штурмовала Севастополь, так писал о взрыве инкерманских складов в своих мемуарах: