– В медотсек! – приказал Бернар Татьяне. – Полная диагностика. Повторяю: полная. Отчет – немедленно мне на стол.

– На блюдечке, – вздохнула Татьяна, покидая кресло. – Будет тебе отчет.

– Сильвия, проследи. Это приказ.

В первое мгновение никто не поверил своим ушам. Бернар, наш вечно уговаривающий Бернар вдруг заговорил командным тоном. Затем Татьяна зло фыркнула. Сильвия укоризненно покачала головой. Малгожата, кисло сморщившись, начала было:

– Послушай, а ты не слишком?..

– Не слишком, – отрезал Бернар и потрогал свой пластырь. – Если Скотт подцепил заразу, я хочу знать, кто еще инфицирован. И чем скорее, тем лучше. Выполнять!

Татьяна вышла, не глядя на Бернара, но демонстративно заложив руки за спину, будто арестованная. За ней, громко вздохнув, последовала Сильвия. Минут двадцать мы изредка перебрасывались ничего не значащими фразами, а больше молчали. Готов спорить, что каждого из нас холодком по спине обдала мысль: что, если это и в самом деле инфекция? И кто из нас уже заражен, но пока не ощутил симптомов болезни? И чем все кончится?

Положим, от кибердиагноста в режиме полной диагностики не укроется никакой сбой в работе организма. Жаль, что Скотту устроили лишь экспресс-проверку. Обязательно надо будет проверить его по полной программе. Но диагностика – это лишь одно, пусть очень важное дело, и совсем другое дело – лечение. От некоторых чисто земных хвороб до сих пор нет спасения, а уж от болезней инопланетных…

Такие мысли лезли мне в голову, и ждать других было бы странно. Я видел, как Фриц инстинктивно отодвинулся от Малгожаты. Червячок отчуждения начинал точить нашу спаянную команду.

Татьяна вернулась с торжествующим видом и, шлепнув перед Бернаром распечатку, уселась на свое место. Наш командир невозмутимо и очень дотошно просмотрел отчет.

– Чисто, – объявил он. – Гм… плоскостопие легкой степени. Насколько я разбираюсь в медицине, инфекционного плоскостопия не бывает. – Он улыбнулся.

Что ж, самый надежный способ загладить обиду, если извинения невозможны, – постараться свести все к шутке.

Малгожата тоже заулыбалась. Фриц придвинулся к ней и пихнул ее локтем. Она хихикнула. Я заметил, что и у самого меня рот до ушей. Что ни говори, а на душе стало заметно спокойнее.

– Предлагаю не расслабляться, – предостерег Бернар. – В течение суток каждый из нас должен пройти полную диагностику. Фриц, будь добр, займись Скоттом прямо сейчас. Глеб, – это мне, – помоги ему.

Скотт Иван – рослый парень. Вдвоем с Фрицем мы кое-как затолкали его расслабленное тело в камеру диагноста и запустили процедуру. И пошло сканирование сверху донизу.

Очень скоро взвякнул тревожный сигнал.

– «Метастазы», – прочитал Фриц, и глаза его полезли на лоб. – Рак?

– Допустим, – заметил я резонно. – Но это не то, что мы ищем. И где опухоль? В мозгу, что ли?

– Там ее нет. Ага, вот она где – под мышкой. Совсем маленькая, с фасолину.

– Ну ясно, это не то, – продолжал настаивать я. – Психические изменения ты этим не объяснишь.

– Сам знаю, – буркнул Фриц.

Скан двигался дальше. Мы узнали, что Скотт предрасположен к гастриту, желчекаменной болезни, диабету и аденоме простаты, что у него не далее как через пять лет разовьется геморрой и что правый его мениск нуждается в терапевтическом лечении. В остальном он был здоров, как младенец. А рак… ну что рак? Банально излечимая дрянь. Если инъекция-другая иммунала не поможет организму убить и сожрать опухоль вместе с метастазами, то уж наверняка остановит ее рост, а на любой освоенной людьми планете, даже не из передовых, Скотта вылечат в неделю. Словом, чепуха.

И тем не менее мы вновь нацелились на опухоль. Просто потому, что больше нацелиться было не на что. Фриц подключил к диагносту какую-то аппаратуру, в которой я ни уха ни рыла, и начал притоптывать в нетерпении то одной, то другой ногой – ни дать ни взять журавль, исполняющий брачный танец.

– Ого! – сказал он спустя немного времени, и глаза его полезли на лоб. – Предположительно злокачественная опухоль неизвестного вида. Однако!..

– Это серьезно? – спросил я.

Вместо ответа Фриц прогнал меня, объявив, что исследование, возможно, затянется надолго. Я пожал плечами и пошел успокоить остальных: мол, со Скоттом все будет в порядке, а у Фрица есть шанс оставить след в медицинской науке. Завтра можем вернуться к нормальной работе.

Можете считать меня полным кретином, но в тот момент я действительно в это верил!

Отчего-то мне захотелось побыть одному, и я вышел наружу. Корабль окутывала непроглядная чернота. Чуть слышно скрипел пепел сгоревшей травы под ногами. С еле слышным гудением работал защитный купол, и неподалеку в черноте сопело и ворочалось какое-то крупное животное, напрасно рассчитывая продавить силовую защиту своей безмозглой массой. Даже если бы оно позвало на подмогу сотню приятелей, это не помогло бы делу – защитный купол несокрушим для тех, кто не имеет специального идентификатора, встроенного в разведкостюм…