— Так. Теперь снимай рюкзак и брось его рядом с ремнем.

— Не могу, — ответил хлюпик хрипловатым мальчишеским голосом. Говорил он по-немецки медленно, с сильным акцентом. — Там бьющиеся вещи.

Странно, но как приятно было слышать живую человеческую речь после двухдневного молчания. Несмотря на вражду и наличие оружия, обмен парой слов превращал их обоих в часть человеческого рода и перекидывал между ними шаткий мостик взаимопонимания. «Только этого тебе не хватало — нюни распустить, — подумал он. — А помнишь, что сделали с Валешинским? А с Диком Гароу, а с Китайцем? Такая вот мелюзга опасней всего, им хочется поскорей утвердиться на иерархической лестнице, прослыть крепкими орешками. Так что охлади свой пыл…»

— Ладно, — сказал Николай. — Тогда поставь его слева. Слева, я сказал, а не справа. И никаких резких движений, сам понимаешь.

Парнишка понял. Осторожно снял с плеч лямки рюкзака, поставил на брусчатку возле ног, потом выпрямился, застыв все в той же напряженной позе.

— Три шага вперед.

Теперь шаги юноши были совсем другие, по-кошачьи легкие и бесшумные. Он послушно шагнул вперед и опять застыл все в той же позе ожидания. Ждал чего-то — пули в спину или удобного момента для действия. Видимо, пауза показалась ему слишком долгой, потому что он кашлянул и с нарочитым вызовом бросил:

— Ну, обезоружил. А дальше что?

Николай улыбнулся. Хитрость была шита белыми нитками — пусть он подумает, что овладел положением. До сих пор юноша не делал попыток оглянуться, пытаясь успокоить его беспрекословным подчинением. Старый, испытанный трюк. Усыпить бдительность противника и молниеносно напасть, как только тот расслабится. «Не заставляй меня стрелять, дружок, — подумал он. — Будешь слушаться, и все будет в порядке. Ты уже, должно быть, понял, что мне не хочется тебя убивать, иначе зачем терять с тобой время понапрасну? Если ты, конечно, не думаешь… Нет! Вашу мать, недоноски вонючие, не все такие садисты, как вы! То, что вы сделали с Китайцем…»

Волна ненависти и отвращения накатила вдруг на него. Заставив себя подавить воспоминания о постигшем Китайца конце, он шагнул вперед. Ему хотелось сделать это бесшумно, но так ловко, как у мальчишки, у него не получилось. «Я тяжелее», — мысленно оправдался он и протянул руку. Пальцы моментально нащупали нож там, где ему и место, — на поясе сзади, надежно прикрытый одеждой. Обезоружил, как бы не так. Николай довольно усмехнулся, но внутри разлился холод дурного предчувствия, и он поспешил отступить назад.

Он еще не успел сделать шага, а только собирался, когда кепка у него на глазах приподнялась и из-под нее посыпалось что-то длинное, черное и блестящее. В первую секунду Николай недоуменно впился глазами в блестящий темный поток, бегущий по спине мальчишки. Его сознание отказывалось быстро реагировать на невероятное преображение, а когда наконец решило это сделать, удивление заблокировало реакцию — в этот момент он был совершенно беззащитен.

Фигура перед ним закружилась в вихре. Пистолет выстрелил, но парнишка уже успел отпрыгнуть вправо, и пуля улетела куда-то на противоположную сторону улицы. Что-то оттолкнуло руку Николая в сторону, и одновременно резкий удар в висок превратил его мозги в нечто похожее на шарик на резинке. Колокольня кувыркнулась вправо, потом взлетела в небо, а земля ушла из-под ног. «Ключ», — успел сообразить он, приземляясь на серую брусчатку. «Ну все, парень, ты меня достал!» Рука интуитивно выпустила пистолет, и он покатился вперед, но это было не страшно, это было в порядке вещей. Он приземлился на ладони, согнутые локти приняли на себя силу удара, развернули тело в левую сторону, словно управляемые все той же навязчивой мыслью — достал! Противник появился перед его затуманенным взором — вот именно — достал! — изворачиваясь в воздухе, как лишенная опоры кошка, с явным намерением подскочить и схватить пистолет. Но Николай, падая, уже разгадал его намерение — ах, раз так, вот тебе, он вдруг осознал, что сам наносит удар — вот так, мальчишка! — своим грубым башмаком поддел парня под ребра и перевернул на спину — стоп… Да какой же это парень, чтоб ему пусто было! Женщина!

Тяжело дыша, он поднялся на ноги. Незнакомка лежала на боку, прижимая руки к животу, и, похрипывая, пыталась перевести дух. Николай поморщился, как при зубной боли, и поднял пистолет с земли. Только бабы ему не хватало! Он сделал несколько шагов назад, сел на рюкзак и попытался размять затекшие мышцы. Женщина! Его наполняло какое-то непонятное, обидное чувство несправедливости. «Да ведь она запросто могла меня убить глазом не моргнув, — с возмущением подумал он. — и что сказал бы на это Мишин? Ника Бенева пришила какая-то фифа. Вот так вот, годами завоевываешь репутацию, а потом первая встречная… Ладно бы мужик, еще куда ни шло…»

Понемногу мутноватый взгляд девушки прояснился. Она убрала руки с живота, приподнялась на локтях и села. Ей было около тридцати, лицо овальное, удлиненное, слегка обветренное и загорелое. Длинный тонкий нос со слегка расширенными ноздрями, тонкие губы и заостренный подбородок — все говорит об отвратительном характере, решил Николай. Глаза были нефритовыми — зелеными в крапинку — и сейчас смотрели на него сосредоточенно и хмуро, словно хотели просверлить дыру между его ключицами.

— Вставай давай, — грубо приказал он. — И без выкрутасов. Чуть было не убил тебя, дуреха!

Незнакомка презрительно скривила губы и встала медленно и как-то вызывающе. Никакого страха она явно не испытывала, и ситуация от этого становилась еще более обидной.

— Снимай куртку, — велел Николай.

Ее нефритовые глаза стрельнули вопросительно, потом она все с такой лее нарочитой медлительностью расстегнула куртку и дала ей самой сползти с рук. Под ней была надета бордовая шерстяная рубашка, полинявшая от стирки.

— Теперь снимай ремень.

— Собираешься меня трахнуть? — В ее голосе не было тревоги, лишь удивление и брезгливость, словно она разговаривала не с человеком, а с какой-то скользкой тварью. — Сначала тебе придется связать меня, дорогуша. А то как бы я тебя без наследства не оставила!