Посмотрев прямо вниз, на сугробы и продирающиеся сквозь снег гранитные глыбы, я почувствовал себя чужим в этом мире. Мне почему-то подумалось, что я, наверное, родом с какой-то другой планеты, а на Землю свалился с неба, как метеорит. То есть я здесь не родился, а совершил вынужденную посадку. Ба-бах! И вот, угораздило же, пришлось обосноваться на Земле навеки. Когда вагончик, набирая скорость, заскользил вниз, новички и те, кто пользовался канатной дорогой нечасто, завизжали и заверещали от страха. Я посмотрел на Карен: она сидела, опершись подбородком о лыжные палки, — какая-то особенно красивая. Так выглядят люди, уверенные в том, что ими восхищаются, их обожают.

Вагончик остановился у нижней платформы, и мы поковыляли к моему «датсуну В-210», где тут же сбросили пластмассовые кандалы лыжных ботинок, чтобы пошевелить вконец затекшими пальцами. Забравшись в машину, мы поехали на одну из извилистых пригородных улочек Западного Ванкувера, где, как нам сообщили, одна из ныне забытых, пользовавшихся сомнительной популярностью девчонок собиралась устроить большую вечеринку — родители ее укатили развлекаться на всю катушку в Лас-Вегас, оставив ее «присмотреть за домом».

Прибыв на место, мы выяснили, что наши худшие предположения оправдываются. Такого дурдома нам раньше видеть не приходилось. Подъехали мы около десяти вечера, и наш «датсун» оказался в компании нескольких десятков машин, вкривь и вкось припаркованных на Ирмонт-драйв. Из колючих елок живой изгороди вылетали, словно протоны из ускорителя, подростки, тащившие в руках целые упаковки пивных бутылок, в каждой из которых, несомненно, сидело по джинну, готовому исполнить одно-единственное, самое-самое сокровенное желание.

Отовсюду доносились чьи-то возгласы, слышался звон бьющихся бутылок. В свете уличных фонарей на фоне мерцающих осколков то и дело мелькали какие-то силуэты. Кое-кто из веселящихся тоже недавно приехал с горы. Я услышал свист, обернулся и увидел Гамильтона — моего личного святого, покровителя плохо сложенных карт, подмокших спичек, низкопробной порнухи, паршивой химической завивки, тетрациклина и чужих сигарет. Он кивнул мне из гущи каких-то лавровых кустов, перед которыми мы только что припарковались, и прошипел:

— Эй, Ричард, тащи сюда свою задницу!

Я привычно повиновался и оказался в некоем подобии вигвама, провонявшего — хоть топор вешай — мексиканской травой, причем явно мерзейшего качества, от которой потом башка просто раскалывается. Я разглядел физиономии чуть не десятка приятелей Гамильтона, яростно смоливших свои косяки. Наслаждаться собственной головной болью у меня не было никакого желания, и я сказал:

— Слушай, Гэм, ну и воняет здесь. Словно кто-то набздел в вагоне метро. Давай вылезай отсюда. Девчонки ждут. Да, а где Лайнус?

— Да где-то там, веселится. Я сейчас вылезу. Дин, будь другом, передай мне Зиг-Заг.

Я вернулся к машине, где девчонки обсуждали новую диету Карен. Я поспешил высказаться:

— Карен, надеюсь, ты похерила этот бред насчет полного голодания?

У Карен была навязчивая идея — похудеть к предстоящей поездке на Гавайи.

— Ричард, Беб, мне нужно к следующей неделе довести себя до пятого размера. Иначе я не влезу в новый купальник.

Пэм, худая как спичка, спросила:

— Ты что — так и принимаешь таблетки для снижения веса? Мне-то мама их все время сует, но я отказываюсь.

— Пэм, — ответила ей Карен, — ты же знаешь, что меня на таблетках вырастили, моя мама — просто ходячая аптека. Но что касается амфетаминов, то стоит мне принять хоть одну таблетку, как меня выворачивает наизнанку, и я просто на стенку лезу. — Она замолчала, чтобы сдуть с глаз прядь волос. — От большинства лекарств, даже от витаминов, мне хреново. Другое дело — транквилизаторы. Я их принимаю, чтобы расслабиться, нервишки успокоить. Мама даже выдала мне персональный флакончик.

Прозвучало это, надо признать, эффектно; явно ставилась цель удивить и «зацепить» нас.

Венди, стараясь выглядеть круче, чем на самом деле, сказала:

— Вот прикол-то был бы — врач констатировал передозировку витаминками.

Шутка была встречена без смеха, вежливыми пристальными взглядами. Повисшее молчание нарушила Пэм. Она как раз пыталась тогда пробиться на подиум.

— Ой, а я тут вчера была на просмотре. Знаете, ребята, как эти модели говорят? Ну, когда они друг с другом болтают?

Мы выразили готовность восполнить этот пробел в наших знаниях. Пэм, обрадовавшись, пояснила: