– Ты настолько неуверен в себе, что ревнуешь к прошлому? Это странно, Женя.

– Дело не в том. Я прекрасно знаю, что ты со мной, что ты сама порвала с ним, но признайся – болит ведь еще?

– Отвали ты, Женя, ничего у меня уже не болит! Все, устала, поехали домой!

Марина встала и начала надевать ботинки. Хохол опустился на колени и помог, потом обнял ее ноги и прижался к ним лицом.

– Прости меня, родная, я сам не знаю, что говорю. Просто я, наверное, до конца не верю, что ты со мной, а не с ним, все время проверяю… Не сердись на меня, киска.

Коваль положила руку на его бритый затылок, слегка потрепала, потом подняла его голову за подбородок и заглянула в глаза:

– Я не сержусь на тебя, дорогой, я все понимаю. Поверь, тебе не нужно что-то мне доказывать, я не уйду от тебя.

Он смотрел на нее и ловил каждое слово, каждый звук, срывавшийся с ее губ, и Марине стало смешно – огромный мужик, стоящий на коленях и выглядящий сущим пацаном…

– Поедем домой, я устала…

– Да, моя маленькая, поедем.

Ей всегда было спокойно, когда Хохол сидел рядом, а не впереди, так она чувствовала себя в безопасности, знала, что он всегда успеет ей помочь, защитить. Он прижимал Марину к себе, и это тоже вселяло дополнительную уверенность, она могла задремать на его плече, и тогда он просто относил ее в спальню и укладывал на постель, осторожно раздевая, чтобы не потревожить сон, а потом и сам ложился рядом, обняв. Она привыкла к его присутствию в своей постели, к тому, как он дышал по ночам ей в затылок, как будил поцелуем по утрам. Теперь ей уже не нужно было скрывать свои отношения с Хохлом от всех окружающих, и то, что он по утрам выходит на пробежку из ее спальни, тоже не было больше секретом. Только, пожалуй, Ветка не верила в то, что Марина на самом деле порвала все отношения с Егором.

Губы Хохла ласкали сонное тело, заставляя просыпаться.

– Давай, родная, хватит спать, вставай…

– Нет… Поцелуй меня еще… – Марина перевернулась на спину, подставив ему грудь, и Хохол долго гладил и целовал ее, обхватив руками. – Господи, как же мне хорошо с тобой… Жень, как ты думаешь, я еще долго буду такой, как сейчас?

– Глупышка ты. Тебе еще так мало лет, и так много всего впереди, а ты переживаешь о какой-то ерунде, моя родная. – Хохол лег рядом, пристроив голову у нее на животе, и Марининой рукой водил по своему лицу. – И вообще – пошел я на пробежку, а то лежишь тут, прибалтываешь меня…

Она со смехом выпустила его из своих объятий и закуталась в одеяло:

– Вернешься – разбуди.

Женька только головой покачал и пошел вниз, закрыв за собой дверь спальни.

Вернувшись через час, он силой поднял сонную Коваль и унес в душ, а там долго целовал под горячими струями, не в силах оторваться.

– Женька, я влюбилась, – призналась Марина, заглядывая в его серые глаза.

– Я убью его! Кто он? – зарычал Хохол, подхватывая ее на руки.

Она хохотала в его руках, держась за шею и прижимаясь к мокрому от бегущей воды телу, и была абсолютно счастлива.

К завтраку она спустилась в прекрасном настроении. Теперь, когда в доме жил еще и племянник, Марина чувствовала, что у нее есть семья, есть люди, о которых она должна хоть иногда думать. Да и домработница Даша получила возможность испытывать на ком-то свой кулинарный талант, в связи с чем Николай Дмитриевич начал заметно раздаваться вширь. Марина постоянно подшучивала над ним по этому поводу, но парень был просто не в состоянии отказаться от Дашиных блинчиков, оладий, слоеных пирожков с разными начинками и булочек в сахаре.

Однако сегодня за столом состоялся неприятный разговор с Николаем – тот безобразно нахамил в ответ на замечание по поводу состояния дел в команде.

– Не лезла бы ты, Мариша, туда, в чем не понимаешь!

– Да? – прищурилась она, постукивая по столешнице длинными ногтями. – И давно ты такой грамотный стал?

– Недавно. Мне надоело, что ты постоянно контролируешь все, что касается футбола, в котором не разбираешься! Твои орлы во главе с дегенератом Комбаром постоянно сидят на тренировках, нервируя игроков, а он сам регулярно устраивает какие-то собрания с угрозами. Осталось всего одну игру сыграть, она уже не сделает погоды, мы и так в тройке, так чего еще тебе надо?

– Интересно, а на каком месте вы были бы, если бы этот, как ты выразился, дегенерат Комбар не работал с судьями, а? – произнесла Коваль, разглядывая пирсинг на ногте среднего пальца – маленький цветок из платины. – Скажи еще, что ты об этом ничего не знал, дорогой Николай Дмитриевич! На этом весь футбол и держится – на бабле, которое я в него вбухиваю! Так что имею право лезть всюду, куда только посчитаю нужным!

Племянник не сразу понял, что переходит границу и начинает действовать тетке на нервы, а это уже чревато неприятными последствиями. Он отложил салфетку, небрежно бросил в тарелку вилку и нож и раздраженно проговорил:

– Ты все переводишь на деньги!

– А ты давно проникся к ним таким презрением? – Коваль наклонилась вперед и зашипела: – В твои годы, мальчик, я работала в больнице и практически не вылезала оттуда, чтобы иметь возможность купить себе еды на выходные! А ты ездишь на "Мерседесе", живешь на широкую ногу и трахаешь в моем доме мою подругу, и при этом еще ухитряешься хамить и дерзить мне, – Марина просто вскипела от его наглости и бестолковости.

– Мои отношения с Ветой тебя вообще не касаются! – запальчиво выкрикнул Николай, слегка стукнув по столу ладонью.