Ламбер нагнулся над ним, и ему достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что у бедняги вырваны и сердце и печень. И тут он почувствовал характерный запах горелого дерева, смешанный со слабым запахом спирта. Он встал на колени, обнюхал лицо покойного и внимательно посмотрел в его незрячие, неестественно расширенные зрачки.

— Это ритуальное убийство, — сказал он Сандерсу, поднимаясь. — Но панамоль был пьян, точнее — смертельно отравлен: от него несет метиловым спиртом.

— Вы не ошибаетесь, Ламбер? Может, он запивал сорговую водку пальмовым вином?

— Нет, капитан. Тогда бы от него пахло ячменным настоем, а от него несет горелыми чурками.

Сандерс посмотрел в сторону крааля, а потом перевел взгляд туда, где за бамбуковыми зарослями стоял дом Шаве.

— Потому он и отклонился от прямого пути, Ламбер? — спросил он.

Ламбер прекрасно понял намек капитана: африканец мог достать метиловый спирт только в доме Шаве, Но не стал поддерживать его подозрение.

— Я не знаю, каков был его путь, — сказал он официальным тоном, — но отклоняться он мог и по другой причине.

— По какой же?

— До того, как его убили, он ослеп. Сандерс внимательно посмотрел на врача.

— Да, Ламбер, — сказал он в раздумье, — тогда вы правы — это действительно древесный спирт.

Он отошел к жителям крааля, которые охраняли труп от хищных птиц, и узнал от них, что звали убитого Макиуда, что работал он в синдикате промывальщиком, и что вчера вечером он вместе со всеми вышел с территории прииска. Больше его никто не видел.

— А не мог он по пути зайти в дом Шаве? — спросил Сандерс. Панамоли как-то странно переглянулись и стали медленно расходиться.

Постойте! — Сандерс успел схватить за руку замешкавшегося старика. — Так, значит, он мог зайти к Шаве?

Старик испуганно оглянулся на удаляющихся односельчан и, вытянув шею, тихо сказал:

— Нет, маса. Панамоль боится Шаве. Он не ходит к нему в дом.

— Потому что Шаве — ла-джок? Он тал, который танцует ночью?

— Нет, маса. Шаве не тал, он йир — дурной глаз.

— Но ведь у него работают люди из вашего крааля! — пытался хоть что-то выбить из старика Сандерс.

— Не знаю, маса. Я старый. Спроси другой люди, — старик осторожно, но решительно освободился от руки капитана и вприпрыжку стал догонять своих соплеменников.

Сандерсу ничего не оставалось делать, как, попросив фотографа остаться у трупа, пригласить Бирса и Ламбера пройтись по следу Макиуды. Вокруг тела следы были затоптаны множеством ног людей, приходивших посмотреть на своего соплеменника. А дальше след уже можно было «читать».

— Смотрите, — Сандерс показал на след, уткнувшийся в ствол молодой смоковницы. — Здесь Макиуда уже ничего не видел, столкнулся с деревом и упал. Видите, он достаточно повалялся по траве, прежде чем смог встать.

Дальше следы были неровными и шли зигзагом.

— А вот здесь Макиуда тоже повалялся, — Сандерс остановился у основательно примятой травы и осмотрелся. И прежде чем упасть, он пытался за что-нибудь ухватиться и поломал ветки аноны. Ламбер, посмотрите, что там? Да не берите голыми руками! Возьмите хотя бы в платок.

Ламбер вынул из кармана носовой платок, нагнулся и поднял за горлышко пустую бутылку из-под джина. Он поднес ее к носу и понюхал.

— Именно этим, — с удовлетворением сказал он, — и пахло от покойного. Если здесь и есть что от джина, то только шикарная наклейка.

Сандерс молча кивнул, и они пошли дальше. Но дальше было уже неинтересно, и капитан вскоре остановился.

— Я не хочу, чтобы нас видел Шаве, сказал он. — Обыскать его дом мы сейчас не можем, никаких обвинений предъявить тоже не можем, а спрашивать, был ли у него Макиуда, просто глупо. Мы можем его только насторожить. А в нашем положении делать это никак не следует. Бирс, — повернулся он к шефу «алмазной полиции», вы не хотели бы встретиться сегодня у вас с нашими друзьями?

— Да, — согласился Бирс. — Думаю, им надо показать снимки убитого.

— На том и договорились, — решил Сандерс. — Не будем забывать, что разумная медлительность всегда мудрее необдуманной торопливости.

И Бирс с Ламбером ничего не могла возразить против этих справедливых слов.

Мьонге в этот день не повезло. Он не видел, как со стороны бамбуковых зарослей почти к самому дому подходили полицейские, и потерял из виду топографов. Час или два они поработали на прежнем месте, а потом взяли свои инструменты, ушли за карьер, и отвалы скрыли их от глаз Мьонге.