— В отличие от меня.

В одно мгновение мрачный вид Даниэля сменился на сексуальный, на что девушка, собственно, и рассчитывала. Джози отлично помнила, как он вчера говорил о ее собственной мягкости, и хотела этим маневром отвлечь его, чтобы у него из глаз пропало выражение невыносимого горя.

— Ты прикасаешься ко мне достаточно нежно, Джозетта…

Она усмехнулась, ощущая себя размякшей в месте, о котором никак не могла позволить себе сказать вслух. В ее глупом, беззащитном сердце.

— Я рада, что ты так думаешь.

— Хээшшке Нааба.

— Что?

— Так звучит мое имя на языке сиу.

— Что оно означает?

— Яростный Воин.

— Почему воин?

— Я не скрывал, что как только вырасту, уйду из резервации. У меня была только одна возможность сделать это — стать военным, и я не считал нужным этого скрывать от кого бы то ни было.

— А почему яростный?

— Потому что ругаюсь — чертов характер.

Джози улыбнулась тому, как плохо у Даниэля получалось выполнять свое обещание не сквернословить при ней. Хотя ей нравилось, что он старается этого не делать ради нее. Это походило на постоянное подтверждение того, что Даниэль видел в ней скорее женщину, чем наемника. Не то, чтобы она перестала им быть… но, по крайней мере, именно это девушка продолжала твердить себе снова и снова. Правда, Джози не была точно уверена в том, что все ее попытки измениться действительно работали.

В конце концов, она крепко обхватила себя руками за плечи, как поступила однажды, приведя Даниэля в секретное подземное хранилище отца.

— Я никогда не видела, чтобы ты выходил из себя.

— Потому что встретила меня после того, как со мной поработал старшина Корделл.

— Он научил тебя сдерживаться?

— Да. Он многое знал о моем отце и считал, что научить меня самоконтролю — это лучший способ не дать мне повторить его путь.

— У твоего отца дурной нрав?

— Да.

Джози задумалась: а не из-за этого ли его родитель попал в тюрьму, но не хотела причинять Даниэлю лишнюю боль своими расспросами.

— Старшина Корделл, похоже, был хорошим учителем.

— Угу. Именно он и прозвал меня Нитро. Я тогда ненавидел эту кличку. Как постоянное напоминание о том, насколько много во мне было от отца, а старшина только этого и добивался. Он использовал любую возможность, чтобы по-настоящему разозлить меня, пока я не научился управлять своим гневом в любых обстоятельствах, а он без устали провоцировал меня, создавая любые немыслимые ситуации, какие только мог выдумать, а, надо сказать, у него было довольно богатое воображение.

Слушая его, Джози без труда читала между строк обо всех мучениях, которые пришлось вынести Даниэлю, прежде чем тот сумел выработать свой железный самоконтроль, и с содроганием произнесла:

— Что-то я не уверена, что хотела бы познакомиться с этим твоим старшиной.

— А придется!

— Ты думаешь, мы встретимся?

— Я вас познакомлю.

— Зачем?

— Он мой друг.

— Где он живет?

— Он перебрался в Тилламук.

— Поэтому-то ты и решил купить долю в отцовском тренировочном лагере? Чтобы видеться с ним почаще?

— Это было одной из причин.

Джози уже знала другую. Даниэль не был готов оставить профессию наемника, даже притом, что Вулф и Хотвайр это смогли. Он отклонил их предложение о партнерстве в созданной ими консалтинговой компании по обеспечению личной безопасности и, вместо этого, вошел в долю к ее отцу.

Не желая зацикливаться на неспособности Даниэля отойти от такого военизированного существования, она сказала:

— В детстве я напоминала маме плюшевого Тедди, и она прозвала меня Джози-медвежонок.

Мужчина слегка дернул уголком рта, а карие глаза потеплели.

— Твое тайное имя?

Девушка с серьезным видом кивнула.

— Правда, я о нем особо не распространяюсь.

— Понятно почему!

— Считаешь, что оно слишком уж детское, или что мне оно не особо подходит? — с веселым блеском в глазах спросила его Джози, хотя до этого случая никогда в жизни не пыталась кокетничать. — Разве ты не находишь что мне чрезвычайно идут объятия?

— Это забавное прозвище тебе очень подходит, но, для твоей же безопасности, лучше не рекламировать, насколько ты мила. Другие мужчины могли бы неправильно это понять.

— Ты подразумеваешь, что они тоже захотели бы обнять меня?

— Ну уж нет, тут им вряд ли что обломится. — Его взгляд снова ожесточился.

— Знаешь, Даниэль, ты слишком большой собственник для парня, считающего меня лишь своей навязчивой идеей.

— Ты моя навязчивая идея, — веско бросил Нитро, хотя и не стал отрицать, что это все, чем она была для него.

— Только сейчас, — съязвила она, не в силах сдержаться, чтобы не подколоть его.

— До тех пор, пока ты согласишься делить со мной свое тело.