— Боже, ты только за борт посмотри! — воскликнул Фарли. — Саженей [15] тридцать глубины, и так до самого берега! Наш якорь даже до дна не достанет. Гляди, сколько здесь мысов, на карте они помечены как «ветродуи». В такие места лучше не соваться. А вон, кажется, удобное местечко для стоянки, в западном рукаве. Хотя, если задует северный ветер, нам не сладко придется.

Бухточка, которую мы наконец нашли, оказалась очень живописной. С трех сторон нас окружал густой хвойный лес, почти вертикально поднимавшийся по склону крутого утеса. Высоко над нашими головами горный водопад рассыпал свои сверкающие и словно лишенные земного притяжения брызги и затем ручьем бежал в сторону моря. К северу от нас тянулась вдаль цепочка ледниковых валунов, а вода за бортом была настолько прозрачной, что было видно дно на глубине чуть ли не двадцати футов. [16]

Как только мы встали на якорь, я улеглась на корме и принялась разглядывать подводный мир. Стайки неизвестных мне маленьких рыбешек деловито шныряли туда-сюда, не обращая на меня никакого внимания, медленно плыла куда-то морская звезда. Гребешки, раскрыв свои раковины, колыхались вдоль корпуса шхуны, точно подводные летающие тарелки. Я не отрываясь глядела в глубину, и мне вдруг пришла в голову мысль написать когда-нибудь книгу о жизни подводных существ.

— Эй, подними-ка голову, — прервал мое созерцание голос мужа.

Лысоголовый орел с шумом уселся на ветке негустой ели. Через минуту к нему присоединился второй. Два орла, сидя рядом, янтарными глазами разглядывали соседний лес и на нас обращали внимания не больше, чем на какую-нибудь морскую живность. За ту неделю, что мы провели в бухточке, я видела не меньше десятка этих величавых птиц, которых люди в поселке называли по-старинному «грифами». На орлов здесь не охотились, считалось, раз они питаются падалью, их мясо несъедобно.

За шхуной на буксире тащилась пластиковая шлюпка, которую мы весьма оптимистично нарекли спасательной. Обычно же мы пользовались ею для вылазок на берег, надежно поставив шхуну на якорь. На шлюпке мы пересекли западный приток и заплыли в ручей, где было так много форели, что, даже не будучи умелыми рыболовами, мы за полчаса наловили себе рыбы на обед. Мы собирали чернику и ели ее с молоком и сахаром. А потом мы набрели на заросли вики — дикорастущего горошка, который когда-то спасал мореплавателей, страдавших от цинги. Я потратила больше часа, собирая эти маленькие горошины, чтобы хватило на двоих. Впрочем, у меня как раз была уйма свободного времени.

Еще мы ловили похожих на маленьких спрутиков головоногих моллюсков. Они плавали вдоль берега, и их можно было ловить руками. И хотя, сваренные в воде, они были жесткими и безвкусными, как резина, мы все равно их съели. Если у обитателей Рози-ривер такое обилие даров природы, непонятно, почему у остальных жителей побережья эти люди вызывают насмешки и жалость.

Однажды мы рискнули взобраться на вершину утеса, который возвышался над нашим крохотным пристанищем. Нам захотелось отыскать место, откуда начинается водопад. Почти два часа мы с большим трудом карабкались по отвесным скалам и скользким камням, хватаясь, чтобы не упасть, за хилые маленькие елочки. Достигнув вершины перешейка, отделяющего речной бассейн от моря, мы снова увидели Атлантический океан, простиравшийся до самого горизонта.

Мы были на седьмом небе от счастья (такие же чувства, наверное, испытал когда-то Кортес): ведь мы были там, куда не ступала нога ни одного мужчины, не говоря уже о женщинах. Наверняка мы были здесь первыми. Мы посовещались, как нам отсюда спускаться, представив себе, что будет, если один из нас упадет и сломает ногу в одной из скалистых расщелин, где могут жить орлы, но отнюдь не люди. Спускались мы с гораздо большей осторожностью, нежели поднимались, но обнаружить истоки водопада нам так и не удалось.

Вечером здесь делать было нечего. Мы взяли с собой книги — библиотечку «На необитаемом острове», которую мы подобрали на случай, если нас, подобно Робинзону Крузо, занесет бог знает куда. Фарли изучал справочник «Птицы восточных районов Северной Америки», медленно-медленно читал «Анну Каренину» Толстого, а я «Князя» Макиавелли.

Одним из развлечений было и радио, если удавалось что-нибудь поймать: высокие скалы служили помехой радиосигналам. Каждый вечер в пять часов мы оба замирали, пытаясь уловить знакомый голос диктора из Сент-Джонса, читающего ежедневный прогноз погоды: «А сейчас прогноз погоды для тех, кто в море…» — доносился далекий голос, заглушаемый громким треском, а потом военный оркестр исполнял бравурный марш.

Уныло и монотонно диктор объявил, что на побережье ожидается «юго-западный ветер, умеренный, до сильного» и что «во время тумана и измороси видимость уменьшится до трех миль или даже до нуля». Это означало, что если мы покинем свою идиллическую бухточку и спасительные скалы, то попадем в такой туман, что ничего не разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Морские прогнозы всегда более оптимистичны, чем реальность. Поэтому мы решили с места не двигаться, тем самым, к своему удовольствию, оправдывая еще один день праздного уединения. Вот уж девять дней, как мы не встретили ни одной живой души.

Иногда по радио мы натыкались на едва слышную радиопостановку или программу классической музыки. И тогда вспоминали о той жизни, от которой мы были оторваны. И все-таки радио очень полезная вещь. Оно в какой-то степени информирует о том, что происходит в мире, но его всегда можно выключить, если слушать больше не хочется. Я часто задумывалась, знают ли на канадском радио обо всех этих далеких и забытых богом уголках, где слушают их удивительные передачи.

Если звук не пропадал, мы обычно слушали десятичасовой выпуск новостей. После этого читали по очереди вслух «Трое в лодке» Джером К. Джерома — самую смешную книгу о приключениях на воде, когда-либо написаннную на английском языке. Хотя она и появилась в 1889 году, но даже семьдесят лет спустя заставляет смеяться всех.