– Смерть наступила два-три часа назад, предположительно от раны, нанесенной длинным узким предметом в область сердца.

– О, что это тут у нас такое? Опять я вижу пустой баллончик от краски, и марка… Марка совпадает с той, что была обнаружена раньше.

– Я просто шла на кладбище. Тру-готы всегда должны ходить на кладбище. Я часто сюда заглядываю, иногда с Машкой, в смысле Магдой. Но Магда со мной раздружилась, как про призрак узнала. Я одна была. Пошла напрямик, не через главный вход, а через тот, что у леса. Споткнулась обо что-то мягкое, чуть не упала. У меня с собой фонарик, я посветила, а там… там…

Раздающиеся отовсюду голоса отвлекают, и от этого становится чуть легче.

Когда прислушиваешься к другим – упреки собственной совести уже менее слышны.

Вздохнув, Лика подошла к Яну Брониславовичу, прикуривавшему сигарету, и быстро забормотала:

– Мы с ним говорили как раз перед тем, как ко мне в номер Олег зашел. Валерий рассказал странную историю. Он говорил, что является потомком радзивилловского рода. Что в его жилах течет кровь того самого Доминика Радзивилла, который владел сокровищницей, где были золотые апостолы. Я еще удивилась тогда: как странно совпал его приезд с этими преступлениями. Может, Валерия ждало наследство и было несколько претендентов?

– Какое там наследство, это же государственная собственность, историческая ценность. – Протасевич жадно затянулся, и сигарета сразу же уменьшилась на треть. – Потомки Радзивиллов живут не в Беларуси, а за границей. Приезжают к нам иногда, уважаемые люди. А как Валерий узнал про это свое родство? Может, он просто выдумал красивую сказку, чтобы тебе пыль в глаза пустить?

– Мне он говорил, что это выяснил его однокурсник, который в архиве КГБ работает.

– Серьезная организация… Надо туда запрос направить. Нам или минчанам. Тут такая картина вырисовывается – хочешь не хочешь, придется создавать следственную группу. Последний убитый – минчанин, мы своими оперативными силами все его контакты и связи не отработаем. А теперь вот выясняется, и в спецслужбу след ведет. Наверное, это хорошо, тамошние ребята помогут, возможности у них имеются… Ну что, писательница, в жизни-то все посложнее будет, чем в книгах?

Лика кивнула.

Детективный роман начинается с преступника и его мотивов, это позволяет увидеть основу сюжета. Таким образом, придумываемая книга в общем и целом понятна изначально.

А здесь пока ничего не ясно. Кто этот убийца, облачающий своих жертв в золотые одежды? Похоже, он стремится привлечь особое внимание к своим действиям. Несостоявшийся писатель или сценарист?

Или все-таки все дело в наследстве Радзивиллов?

– Ян Брониславович, а вы проверяли, у других жертв… – Она отвернулась, увидев, как судмедэксперт начинает стаскивать с трупа джинсы. – У других жертв есть дворянские корни?

Протасевич едва заметно пожал плечами:

– Специально не проверяли. Но, думаю, что-то такое вряд ли выяснится. Антон Вербицкий работал инструктором в автошколе. Но больше, чем работал, по женщинам бегал. Витя сторожем был, пьянствовал. Родные тех убитых из наших мест, все – люди простые. Меня, знаешь, другое удивляет. Ребята-то все погибшие – здоровые, крепкие. И никто не сопротивлялся. Этот, Валерий, вообще каланча. Эй, Сергей, следы насилия или борьбы на трупе имеются?

– Не обнаружено, – отозвался судебный медик. – Во всяком случае, при внешнем осмотре ничего не вижу, только гематома на бедре, старая.

– Видишь, и здесь ничего. Ни ссадин, ни царапин, ни синяков. Почему же здоровые мужики так просто себя позволили жизни лишить? Серега Бартош – тот, который второй труп нашел, в своих показаниях говорил, что видел рядом с Витей то ли девушку, то ли призрак Черной дамы…

– Опять упоминают этот призрак Черной дамы, – Лика вздрогнула, ощущая, как по телу прокатывается холодная волна озноба. – Может, надо отталкиваться от ваших исторических легенд? Преступник, похоже, явно пытается их по-своему интерпретировать.

– Никто из местных толком ничего не знает. Легенды – на то они и легенды. Кто одну историю расскажет, кто другую. Вроде, говорят, Черная дама к беде является… Беда, в общем, пришла, все сходится. Но в то, что призрак мужиков здоровых валит, я не верю. Кстати, мы следы туфель преступника раньше обнаруживали. Совершенно не призрачный, мужской размер – сорок второй. Я предполагал, может, женщина в мужской обуви тут всю эту кашу заварила. А Олег только надо мной посмеялся.

– Ян Брониславович, а краска! – воскликнула Лика. – Краска, которой пользуется преступник! Может, он – художник?

Протасевич покачал головой:

– Пробовали уже с этой стороны подобраться. Экспертизу делали, запрос отправляли. У нас же и флаконы из-под нее есть, преступник использованную бутылочку рядом с трупом оставляет. Состав очень странный, даже обычным растворителем не смывается. Вербицкого в закрытом гробу пришлось хоронить – куда такое лицо скорбящим родственникам на обозрение выставлять… Такая краска в нашей стране не только не выпускается, но и официально не завозится. А ты говоришь – художник… Нет, убийца какой-то другой краской пользуется, к художникам она вряд ли отношение имеет… Краска эта все карты нам спутала. Вроде мне казалось, что преступник – местный. Свидетелей нет никогда, пока труп не обнаружат – никто ничего не видел. Бартош что-то говорил про призрак – но он человек сильно пьющий, с пьяных глаз и не такое увидишь. Казалось, никто, кроме местного, не может так четко знать все укромные уголки города, совершенно малолюдные. Но откуда можно взять такую странную краску в наших местах? А теперь еще минчанин убитый… Тоже из общей картины выбивается…