Может быть, зря?

В моем сознании снова зазвучал голос Лукаса: «Бери все, что сумеешь взять».

Добрый совет? Это честно? Или разумно?

Нихтврен Тиенс, еще один агент Хеллесвранта, должен был встретиться с нами после наступления темноты. Лукас был с Ванном и Маккинли. Леандр снял помещение в пансионате и дожидался нас. Казалось бы, для наемника-некроманта нет ничего особенного в сотрудничестве с парочкой агентов-нелюдей Хеллесвранта, но он бледнел всякий раз, когда поблизости оказывался Лукас.

Тем лучше — стало быть, он не лишен здравомыслия.

Лукас внушал страх даже мне. Никогда бы не подумала, что стану его клиентом и он поможет мне победить Люциферa с двумя адскими псами. Он, прошедший через смерть, был настоящим профессионалом, ценным приобретением, но… Лукас непредсказуем, его нельзя убить, магические чары просто отскакивают от него. Трудно забыть истории о том, что случалось с псионами, которые нанимали его и пытались обмануть. По большей части эти пугающие рассказы были правдивы.

— В чем дело? — прервал мои размышления Джафримель.

Я вздрогнула и оторвала взгляд от каменного пола. Я растерялась, что вовсе не было мне свойственно.

— Так, ничего. — Я отвернулась от него и, постукивая каблуками по плитам, направилась к двери. — Скоро вернусь.

— Не торопись.

Он стоял, выпрямив спину, сцепив руки за спиной, и глаза его были похожи на полыхающие зеленым огнем провалы в туманную, холодную тьму. Почти физически ощущая спиной тяжесть его взгляда, я двинулась к двери.

— Я подожду, — пообещал Джафримель.

Знак на моем плече снова загорелся, по телу согревающим маслом растекся жар. Вернулось ощущение того, что забота демона буквально окутывает меня.

Он падший — вот все, что мне известно о нем. Но что это значит для меня? Он даже не объяснил мне, кем стала я сама — хедайра, женщина, получившая частицу демонической мощи. Джафримель повторял, что я все пойму со временем.

Однако в ситуации, когда Люцифер хочет убить меня, а Еву необходимо спасать, весьма вероятно, что до этого «времени» я не доживу.

Я распростерла руки (мимоходом заметив, что пленка черного молекулярного лака на большом пальце левой руки потрескалась), приложила ладони к шероховатому граниту и надавила на него. Двери, подвешенные на зачарованных петлях, с тихим шипением растворились. Дым курящейся кифии заклубился еще сильнее, аромат на миг перебил корично-мускусный демонический запах, витавший вокруг меня.

Я подняла глаза. Огромный зал был спланирован так, что его доминантой являлся восседавший на троне в дальнем конце Гор. Исида, стоявшая за его спиной, поднимала руку над плечом сына в благословляющем жесте.

Створы дверей замерли. Я поклонилась, приложив правую руку сначала к сердцу, а потом ко лбу, и ступила в обитель богов.

Двери за мной бесшумно затворились, оставив Джафримеля по ту сторону. Возможно, это единственное место, где я могла по-настоящему уединиться: сюда он вторгнуться не мог.

Но это означало, что по ту сторону гранитных врат оставался мой главный защитник. Вряд ли какой-нибудь демон нападет на меня в стенах храма, но я все-таки очень нервничала. Глубоко вздохнув, я с удовлетворением почувствовала, как пульсирует демонский знак на моем плече, а от него, как теплое масло, растекается по телу энергия.

Чтобы справиться с паникой, я сделала второй глубокий вдох и твердо сказала себе, что бояться глупо. Джафримель рядом, снаружи, а мой бог прежде всегда отвечал мне.

Но с той самой ночи, когда Анубис призвал меня и возложил на меня некую миссию, которую я не могла вспомнить, бог молчал. Лишившись этой путеводной нити, я пребывала в растерянности.

В мериканскую эру Каирская Гиза являлась исламской территорией, но во время Семидесятидневной войны ислам захлебнулся в собственной крови заодно с христианами и иудеями, не говоря уже о «Евангелистах Гилеада». Когда мир под контролем Гегемонии и Пучкина наполнился псионами, религии Смирения утратили силу. Фундаменталистский ислам пережил недолгий расцвет и после прекращения промышленного использования нефти превратился в одну из малозначительных сект вроде новохристиан, а народ вернулся к почитанию древних богов.

Самым страшным, практически смертельным ударом для религий Смирения явилось Пробуждение и развитие науки о магической силе, когда все получили возможность беседовать с богом по своему выбору с помощью шамана или церемониала. Опыты духовного общения стали обычным делом, не говоря уже о некромантах, доказавших реальность загробного мира, и маги, окончательно подтвердивших факт существования демонов. Большинство массовых организованных религий быстро умерли, а на их место пришло индивидуальное почитание богов и духов-покровителей. Что, по всей видимости, было единственно оправданной и логичной заменой.